Поплавки, крючки и грузила в лагере — это целое богатство. Волшебная палочка — ничто по сравнению с обыкновенным копеечным крючком. Его можно обменять на стакан компота, плитку шоколада, новую панаму и на всё, что только можно пожелать. За десять крючков можно потребовать половину улова удачливого рыбака, а двумя десятками откупиться от самого неприятного дежурства. В лагере я не знаю ничего дороже поплавков, грузил и крючков. Рыбак устроен так, что запасается всем, кроме самого необходимого. Честное слово, не растеряйся я от неожиданности, и папе не пришлось бы запирать в ящик большую часть моего богатства.
Ждать тётю не имело смысла. Ешёлё надо было переводить через улицу, покупать ей перронные билеты и вообще оказывать массу услуг.
Я отдал ключ соседям, взвалил на плечи рюкзак и отправился в путь. Гордость распирала меня. Я был самостоятелен, как папа.
Разве я знал, что в это самое время, через два квартала от нас, с таким же рюкзаком за плечами, лихо посвистывая, съезжал по перилам лестницы мальчишка, которому было суждено сыграть такую значительную роль в моей жизни?
Дул горячий порывистый ветер. Казалось, это он перегоняет по улице стремительные потоки автомашин. На перекрёстке строили подземный переход, и я остановился посмотреть, как прожигала асфальт гудящая огнём металлическая коробка и вгрызались экскаваторы в обнажённую землю. Потом, не пропуская ни одной витрины, я медленно пошёл дальше. Магазин «Мосодежда» выставил на обозрение меховые воротники и шапки-ушанки — на них жарко было смотреть. Зато рядом прохладно стекала вода по витринам овощного магазина и над окнами «Гастронома» хлопали на ветру белые парусиновые навесы. Я купил себе эскимо, укрылся в тени и принялся рассматривать витрину.
Братья Рыжковы говорили, что у меня нет ни капли фантазии. Они забирались в бетонную трубу, лежащую во дворе, сами себе кричали какие-то команды, долго и противно гудели на одной ноте и вообще вели себя как ненормальные. В трубе было неуютно, сыро, и вдобавок там надо было лежать на животе. Я к этой трубе и близко не подходил, а они делали вид, будто летят в ракете на Луну, и поэтому говорили, что у них есть фантазия, а у меня нет. Но я-то знал, что у меня её побольше, чем у всех мальчишек на дворе. Только к самой смелой своей фантазии я подхожу с практической точки зрения. Когда я думаю о дальних путешествиях, я думаю и о снаряжении для них. Вот почему при одном только взгляде на эти консервные пирамиды мои мысли сразу заработали в фантастическом направлении. Я начал думать о космических полётах.
