— Ладно погоди, — всё так же усмехаясь, сказал он, — как бы нам опять на того старшину не налететь.
Он дошёл до угла дома и, зачем-то присев на корточки, осторожно выглянул из-за водосточной трубы.
От усталости у меня подкашивались ноги. Я хотел прислониться к забору, но вовремя заметил, что он только что окрашен. Маляры ушли обедать, а лестницу и ведро с краской оставили под деревом в тени. Лестница была прислонена к стволу, и на нижней перекладине её сидел старичок, одетый не по погоде. На нём были суконные брюки, заправленные в хромовые сапоги, чёрный, застёгнутый на все пуговицы пиджак и высокий картуз, увидеть который можно только в кино из дореволюционной жизни. Старичок дотронулся до ведра, зачем-то понюхал палец и сказал:
— До чего же удивительно быстро дома у вас в городе растут!
— Строят, — неопределённо ответил я, не очень расположенный вступать в разговор.
— «Строят», — передразнил меня старичок. — Ты вон погляди, какую махину под небо возвели. Чего же ты нос воротишь? Ты погляди.
— Видал. Мне на этот дом не то что смотреть, мимо и то противно проходить.
— Не угодили, значит, тебе?
— Не угодили.
И, уже не знаю почему, я вдруг выпалил:
— Самый мой заклятый враг в этом доме живёт.
— Ну-ка, ну-ка, кто такой? — неожиданно заинтересовался старичок.
— А вам зачем?
— А у меня в этом доме сын и два внука живут. Вот там, на седьмом этаже.
— Мой пониже, на втором.
Я хотел уже отойти, но старичку торопиться было некуда, и он считал, что до конца разговора ещё далеко.
— Значит, не просто враг, говоришь, а заклятый, словно он всей жизни твоей погубитель.
— Погубитель и есть. Приятно вам будет, если отец, что ни день, станет повторять, что вам до него, как травинке до сосны? И тем он удался, и этим хорош… Вспомнить о нём спокойно не могу.
— Серьёзный у отца твоего разговор. А ты, стало быть, и этим не удался и тем нехорош?
— В образцовые не лезу.
— Так-так-так, — раздумывая, произнёс старичок и уже собрался, должно быть, сообщить мне что-нибудь очень воспитательное, как над его головой раздалось такое жалобное «мяу», что он сразу же забыл обо мне.
Тут как раз вернулся мальчишка и увидел старичка, который ходил под деревом, запрокинув голову, и пальцем, словно человека, подманивал к себе крошечного котёнка.
— Видали? Глупенький какой. Видать, на дерево сгоряча залез, а спуститься боязно. Достать бы его.
У мальчишки сразу загорелись глаза, словно это был не котёнок, а по крайней мере жар-птица.
