Спрашиваю:
— Ты что тут делаешь?
Отвечает:
— Живу и люблю.
Настроение у меня дурное из-за этого сна. Увидев, что проспала, я подумала: а вот был бы сейчас вечер, а вот бы снова завалиться спать, уснуть крепко, спокойно и без сновидений.
Ведь я собиралась ровно в девять быть у зоопарка. Правда, сама не зная, зачем мне там быть ровно в девять. Внутрь я бы не пошла. Со вчерашнего дня мне известно, как найти крокодила, как найти верблюда. И не хочу я больше напоминаний ни об учительнице с ее морщиной посреди лба, ни о моей ненависти, ни о камне, ни о ее смерти. Нет никаких причин для похода в зоопарк. Наверное, я выпила бы кофе в ресторане напротив да поразмышляла. Или нет. Или отправилась бы к зоопарку только для того, чтобы оттуда уйти.
Я потянулась за списком возле кровати. Мама в гостиной возится с посудой, с бокалами.
Человек, в которого я когда-то была влюблена, в списке не значится. О нем и речи нет. Когда мы виделись последний раз, он жил за тысячу километров к северу от моего родного города и рисовал шариковой ручкой на бумаге из блокнота в клеточку, потому что не мог позволить себе холст и краски. На прощанье он сообщил, что ему вновь необходимо творческое одиночество.
Сон мой просто смехотворен, притянут за уши или за волосы, как ребенок из автомобильного багажника. «Короче, это сон», — сказала я себе. Но от увиденной картины и чувства горечи освободиться не смогла. «Живу и люблю», — все повторял мне он, тот человек, в которого я была влюблена.
Мама постучала в дверь. Я не ответила.
— Ты проснулась?
Она снова постучала. Я не ответила.
Тридцать три мужских имени. Тридцать три известных мне ранее человека. В те времена, когда я жила в этой комнатке и видела сны в этой кровати. Тридцать три имени, которые связываются для меня с лицами детей, юношей. Тридцать три лица, которые мне сегодня, наверное, и не узнать. Тридцать три человека, которые мне годами не вспоминались, никогда не вспоминались, потому что они не играют в моей жизни никакой роли. Тридцать три мужчины, когда-то знакомых со мной и сегодня еще помнящих, наверное, мое имя, но не мое лицо, мое нынешнее лицо. Вероятно.
С самого начала я была уверена, что отправитель — мужчина. Я попыталась было сконцентрироваться на женщинах, но у меня фантазии не хватило. Вспомнить хоть бы одно существо женского пола. Хоть одно женское имя, одно девичье лицо, бывшую школьную подружку, соперницу — нет, ничего и никого. Вот что я поняла: женщины у меня в памяти не задержались. Кроме учительницы. Да и ее я забыла на долгие годы, она вернулась лишь пять дней назад. «Камень преткновения», — подумала я.
