Единственное, что радовало — новоявленный статус Дросса на тюремных нарах. Демоны передали, что теперь его уважают. Уважают и боятся. Все! Просто Дросс, плюнув на конспирацию, во всеуслышание заявил, что он — посланец Тёмных сил! Не больше, не меньше. А как доказательство — продемонстрировал свою власть над слабым человеком. Вернее, доказательство он продемонстрировал раньше, чем признался в своей причастности к потустороннему.
Вся камера проснулась от странных хрипов, раздающихся с нижнего яруса нар, который Серый угодливо уступил Дроссу, объясняя свой поступок битой черепушкой маркиза. В предутренних сумерках арестанты увидели, что Пика, тот самый, узревший рога демона, увлечённо душит его. Причём, хрипит именно Пика, а Дросс с укоризненным интересом наблюдает за ним, не трогая даже пальцем.
Серый птицей вспорхнул со второго яруса нар и отодрал упирающегося Пику от несопротивляющейся жертвы.
— Зачем помешал? — глухо поинтересовался демон, исподлобья глядя на хмурого убийцу.
— Так он же тебя!..
— Слабак, — лицо Дросса неприязненно дёрнулось. — Слабак, трус и гнида! За такое в приличном обществе бьют канделябрами, между прочим.
— А ты — исчадье ада!!! — в неуместном религиозном порыве прокричал Пика, пытаясь перекреститься. — Покайся!!
— Молись и кайся, — безрадостно пробормотал Дросс, не к месту припомнив детский анекдот. — Каюсь! — уже с вызовом сообщил он сокамерникам, усаживаясь на нарах. — И что?
— Все слышали?! — продолжал святошествовать Пика.
— Дросс, ты чего? — Серый подобострастно треснул Пику, чтобы тот угомонился, и с изумлением уставился на маркиза.
— Ничего, — спокойно ответил Демьян, пристально глядя на своего душителя. — Я — исчадие ада, творение Падшего, слуга Вельзевела, и дальше что?
— Гонишь… — затравленно выдохнул Камаз. У него всё ещё оставались сомнения в искренности нового сокамерника.
— Нужны доказательства? — по-деловому, совершенно спокойно, поинтересовался демон, и одобрительно улыбнулся.
— Гонишь, — повторился лысый, с недоверием глядя на Дросса.
Демон снисходительно обвёл глазами всех присутствующих, позволил себе секунду сосредоточиться, глядя на свои коленки, и снова поднял глаза на Пику. Тот сжался, как от удара, не в силах отвести взгляд от двух бездонных пропастей, чернеющих на лице Дросса. Остальные сидельцы замерли, не зная, чего ожидать от незапланированного представления. А Призорный тем временем яростно вколачивал в мозг неосторожной жертвы мысль о самоубийстве через повешение.
