— А ты не говорил, что у тебя есть прозвище! — восклицаю я.
Сомелье натирает свой значок, делая вид, что не слышит нас.
— Малыш, у нас у всех есть прозвища.
— А у тебя какое? — жеманно спрашиваю я.
— Осел.
Спасибо тебе господи.
— И за что тебе его дали?
— Мне неловко об этом говорить.
Сомелье перестает натирать значок.
— Да брось ты. Что в этом может быть неловкого? — спрашиваю я. Взываю ко Всевышнему.
— Причина не вполне очевидна. Сначала божоле?
Я киваю, он указывает на бутылку в меню. Сомелье уходит, разочарованный тем, что так и не услышит ответ.
— А у тебя есть прозвище?
— Не переводи разговор на другую тему. За что тебя прозвали Ослом?
— Потому что иногда, я подчеркиваю — иногда, — он смотрит на меня смущенно, — в момент сильного напряжения я кричу, как кричат ослы.
— Сильного напряжения? — спрашиваю я. (Промотать. Не лучший вариант.)
— Да, например, когда англичанин забивает хет-трик. (О!) Или когда выходит хорошая сделка. (Еще какое «О»!) Или… — Он делает паузу, подносит свой бокал к моему и смотрит мне прямо в глаза. — В ночь дикой, неукротимой страсти.
О господи. Как же так. А в моей квартире стены будто картонные. И в гостиной спит брат.
— Ну да, — говорю я, запинаясь, — одни обстоятельства могут оказаться неловкими. Даже более неловкими, чем другие.
— Не знаю. Думаю, в этом есть свой шарм, — говорит он, приподняв одну бровь. Я сосредоточенно слежу за тем, как официант расставляет первые блюда, чувствую, что краска заливает мое лицо.
— Как дела у Патти? — спрашивает Себастиан. — Кажется, у нее было хорошее настроение, когда я звонил.
Он толстым слоем намазывает паштет из гусиной печени на тоненький, хрустящий ломтик поджаренного хлеба. При виде этого мои вкусовые рецепторы выделяют слюну, и я чуть ли не захлебываюсь обезжиренным бульоном.
— Очень даже может быть, — отвечаю я. — Пару недель назад она пришла настолько пьяная, что едва смогла включить компьютер.
— Да, неприятно.
— И вместо того, чтобы сидеть за своим столом, без остановки пить кофе и трезветь, Патти решила заняться чем-нибудь полезным и позвонила почти всем журналистам, просто чтобы сказать «привет». К сожалению, они не смогли разобрать даже этого.
— О-о.
— Весь следующий день я отмахивалась от журналистов, убежденных, что анонимный источник пытался что-то сообщить им о делах банка. Кто знает, может, именно после этого пошли слухи об операционных убытках.
— Слышал, слышал. — Он заинтересованно смотрит на меня. — И что, это правда?
