И мой самолет от потери скорости оказался в штопорном положении. Кое-как выровнял машину, набрал скорость, снизился.
Делаю разворот и вижу, как к истребителю с автоматами бегут наши солдаты. Теперь можно идти домой. И тут чувствую вдруг, что силы мои иссякли. Все тело покрыто липким потом. И самолет ведет себя ненормально. Повреждены руль поворота и глубины, пробиты пулей водомаслорадиаторы.
С трудом дотянул до аэродрома. Сел. Откинул фонарь и буквально упал на руки летчиков, плотным кольцом окруживших мою машину.
Подошел командир полка. Я взял под козырек и начал рапорт.
— Отставить, — как-то устало махнул рукой Митрофанов. — Расскажи, Талгат, что произошло.
Я рассказал о бое, о пяти сбитых немцами штурмовиках. Не знаю почему, но о схватке с «мессершмиттом» умолчал. Опустив головы, слушали летчики мои рассказ. Да, нелегко терять боевых друзей.
Мы направились с аэродрома. Рядом со мной шел Пошевальников.
— При таких повреждениях самолетом управлять очень трудно, — заметил он. — Удивляюсь, как ты дотянул.
Повреждения? Я и забыл о них сгоряча.
— У тебя же перебит трос управления рулем поворота, повреждена правая часть руля глубины!
Вернулись вдвоем к израненной машине, осмотрели ее, и только тут я понял, что чудом остался в живых.
Рано утром меня разбудил посыльный из штаба. Быстро оделся и через несколько минут уже стоял перед Митрофановым.
— Звонили из дивизии. Приказали немедленно явиться.
— А в чем дело?
— Понятия не имею. О вчерашнем дне я доложил. Наверное, подробностями интересуются. Иди, расскажешь начальству. Можешь не торопиться: вылетов наверняка сегодня не будет.
По заснеженному полю, затем лесом, через болото пошел в Андриаполь. Видно, в штабе дивизии меня уже ждали. Возле адъютанта сидело несколько штатских. Когда я доложил о прибытии, они с интересом посмотрели на меня. Адъютант тут же предложил пройти в кабинет комдива.
Вхожу, вижу Каманина.
— Сержант Бегельдинов явился по вашему вызову.
— Хорошо. Садитесь, — командир указал на стул. — Садитесь, садитесь.
Сел, снял шапку-ушанку. С опаской смотрю на унты: от них текут ручейки по полу.
— Расскажите о вчерашнем бое.
Начинаю по порядку с момента взлета, стараюсь не упустить даже мелочи.
— Это мне известно, — перебил Каманин. — Я спрашиваю о бое с истребителем. Кстати, почему не доложили командиру полка?
Я растерянно замолчал.
— Ваш бой с истребителем видели артиллеристы. Летчика они задержали. Мне звонили из артполка.
Сбивчиво рассказываю о бое. Каманин подходит к двери, приглашает штатских. Оказалось, что это корреспонденты газет. Меня буквально засыпали вопросами. Командир дивизии разъяснил, что это был первый в истории авиации бой штурмовика с истребителем с таким исходом.
