— Возможно, это не лучший твой опус, но все равно неплохо, согласна? — возрадовалась Матильда, увидев, что я, закончив чтение, прикрыла глаза.
И тогда я решила все ей объяснить.
Сказала, что я, новая Полин, никогда:
а) не подпишусь под чужим текстом — я и прежде такого не делала, хоть и «выпекала» глупости как пирожки;
б) и больше никогда, никогда, никогда сама не напишу подобного идиотства.
У Матильды задрожал подбородок. Только не это. Нельзя, чтобы из-за меня она расстроилась до слез. Я тут же пошла на попятный и пропела сладким голоском, что действительно малость перегнула палку и ужасно благодарна ей за то, что она ринулась помогать, но такую статью НЕ МОГУ назвать своей.
Пусть она выйдет за подписью автора, вот и все. Я легко придумаю отмазку для нашего двуглавого начальства, скажу, например, что… ну, что сломала оба запястья. Выходила из душа и поскользнулась на четках, а поскольку носом на компьютере печатать не умею, моя лучшая подруга немедля согласилась меня подменить. Ложь во спасение.
— Ну… чтобы я подписалась под статьей «Начало сокодвижения»? Ладно, почему бы и нет.
Неуверенный взгляд Матильды подсказал мне, что я заработала очко. Моя подруга, увенчанная в 1999 году премией Альберта, неожиданно осознала, каково это — быть «потешной девкой, сочиняющей всякую чушь». Меня никогда не унижала репутация работающей на полную ставку штатной шутницы, но после несчастного случая все виделось в ином свете. Так что смятение Матильды было мне понятно.
Я проводила подругу до двери и торжественно дала себе два обещания. Во-первых, взять на себя священную миссию по упорядочению личной жизни Матильды, для чего немедленно связаться с ее ненормальным охотником-трейдером и чуточку его подтолкнуть. Вторым стало решение никогда больше не показывать Матильде мои статьи до их выхода в печать.
Я отправлюсь в крестовый поход одна. Я не отступлюсь. Ни за что.
Бог в кости не играет.
Альберт Эйнштейн
— Полин, ты уже подала кофе, может, все-таки сядешь? Ты не прабабушка-корсиканка, вот и не стой за спиной. Это ужасно неприятно.
Но я отказалась. Теперь, когда я стала просыпаться одновременно со всей семьей, на себя у меня по утрам не было ни минутки. Накрыть стол к завтраку, выжать грейпфрут, поставить домашнее варенье, кекс собственной выпечки и молоко квиноа для Афликао (она, в отличие от 80 процентов девушек, работающих в семьях — по моим подсчетам, — не переваривает жиры животного происхождения), вплести Адели в косички цветные ленты, проверить рюкзак Поля, положить каждому в карман немного денег. Прошли те времена, когда я в 7.30 приоткрывала заспанные глаза, чтобы простонать: «Желаю удачи, милые мои!» — и моментально снова засыпала до девяти!
