— Угу. — Жермена Крике задумчиво прикусила ноготь. — Понятно. А он вам… что-нибудь предложил? Какой-то договор?
У меня отвисла челюсть.
— Откуда вы знаете?
Она покашляла, разгладила складки на своей юбке-брюках из бутылочно-зеленого твида.
— Мне рассказывали о таком повороте дела, давно, в начале моей работы. Был один человек, который при жизни изрядно напакостил, впрочем, не мне судить, ну да ладно, в общем, там, наверху, это не понравилось. Он, кстати говоря, был автомехаником. Из тех, что обирают клиентов. С ним там познакомились, как с вами, и сказали, чтобы возвращался обратно на землю искупать грехи. Так он последние двадцать лет жизни был добровольным инструктором по вождению в «Ассоциации женщин на грани нервного срыва». А вы кто по профессии?
— Я как раз и занимаюсь обучением нервных женщин. Шучу. Я пишу статьи для «Модели».
— Надо же. Та самая «Модель», что на прошлой неделе поместила на обложку заголовок «Я променяла свекровь на накидку из лисьего меха и правильно сделала»?
— Как приятно, что вы запомнили… Я написала ту статью. Это материал «для продвинутых».
— Очень может быть, но там, наверху, «для продвинутых»… Во всяком случае, это многое объясняет. А что именно от вас потребовали?
— Сделать осмысленными мою жизнь, журнал, семью, чтобы вокруг воссияли красота и добро, в общем, все такое. Он сказал, что пришлет кого-нибудь мне в помощь…
— Вот как.
Жермена Крике побледнела и уткнулась в рукоделие. Потом мы обе долго молчали, и я пыталась осмыслить услышанное. Полный абсурд, с какой стороны ни возьми. Я взглянула на коврик Жермены и с изумлением обнаружила, что на нем изображены не лань с олененком, не замок Шамбор и не «Анжелюс» Милле, а… лысая голова. Сначала я приняла ее за голову Зинеддина Зидана, но тут провожатая убрала руку, и я поняла, что Жермена Крике создает портрет Иоанна Павла II. У меня вырвался вопль:
— Жермена, вы что, член секты «Свидетелей Иеговы», адвентистка Седьмого дня или что-то в этом роде? И работаете здесь, чтобы обращать больных в христианство?
Искренне возмутившись, она воскликнула:
— Ничего подобного! Обращение в какую бы то ни было религию запрещено нашей деонтологической хартией! Моя работа — облегчать людям путь к смерти, а не обращать их. Я католичка, и для меня большая радость видеть, как мои подопечные уходят в мир иной по-христиански, но не более того, ни в коем случае. Я никогда бы себе не позволила ничего подобного. — Она с довольным видом погладила свой пучок на затылке. — Самое большее, что я могу предложить, — короткая молитва в последнюю минуту. Я ничего никому не навязываю, все делается очень деликатно.
