Английская буржуазия была, пожалуй, самой настороженной и хитрой буржуазией Европы, а консерватизм тогдашней Англии примял форму контрреволюционного озверения.
Выступление Байрона в защиту ткачей не забывалось ни на минуту. Да и вообще в поэзии Байрона угадывали революционное влияние на рабочие массы Англии. Впрочем, еще Энгельс в «Положении рабочего класса в Англии» отметил, что «Шелли, гениальный пророк Шелли, и Байрон с чувственным пылом и горькой сатирой на современное общество имеют больше всего читателей среди рабочих». (Собр. соч., т. III, стр. 520). Вот почему бдительность буржуазного окружения и активность консервативной власти сделали все, чтобы ничтожный факт семейного спора члена верхней палаты раздуть до размеров скандала.
Правящие классы Англии задались прямой целью задушить живого человека, довести его до самоубийства. Байрон слишком хорошо это знал, чтобы поддаться на провокацию. Он неоднократно в письмах заявляет о своем презрении к самоубийству, а на письма о смирении отвечает 24 декабря 1816 года письмом Томасу Муру. Он описывает Венецию, свое путешествие, свои приключения и потом переходит к стихам, написанным забавной танцующей строчкой:
Ну, как ты существуешь,
Милейший Томас Мур?..
Но внезапно этот песенный тон обрывается на восьмой строчке. Поэт резко спрашивает, что нового в среде луддитов, что делают лорды, что делают лютеране в политике, сдвинулся ли вопрос о реформах, что делают ткачи, разрушители рам? — и, закончив эти вопросы, он внезапно вписывает стихи, как бы сочиненные экспромтом:
Как за морем кровью свободу свою
Ребята купили дешевой ценой, —
Так будем и мы: или сгинем в бою,
Иль к вольному все перейдем мы житью,
А всех королей, кроме Людда, — долой!
Когда ж свою ткань мы соткем и в руках
Мечи на челнок променяем мы вновь, —
Мы саван набросим на мертвый наш страж,
На деспота труп, распростертый во прах,
И саван окрасит сраженного кровь.
Пусть кровь та, как сердце злодея, черна,
Затем, что из грязных текла она жил,—
Она, как роса, нам нужна:
Ведь древо свободы вспоит нам она,
Которое Людд насадил!
Так Байрон заканчивает письмо к Томасу Муру. Комментаторы по-разному об'ясняют цели помещения в этом письме песни, написанной для восставших луддитов. Вернее всего об'яснить это тем, что Мур переписывал письма Байрона, а потом они ходили по рукам. Этим способом Байрон хотел довести до восставших ткачей новую песнь. Появилась она в печати только в 1830 году, через шесть лет после смерти Байрона.
