— Да вы не то говорите! Я спрашиваю, что бы вы сделали, если бы Троцкий попался вам в руки?
— Боюсь, что в бою, в этой суматохе я пристрелил бы его, как бешеную собаку.
— Ну, да — мы это понимаем; а если бы он без боя очутился в ваших руках?
Глаза офицера сверкнули и засветились, как две свечки.
— Так я бы его тогда, подлеца, в суд!..
— Как в суд? В какой суд?
— А как же?.. Ежели он виновен — надо его в суд! Пусть судят.
Молчание сгустилось, нависло, нагромоздилось над присутствующими, как насыщенная электричеством густая туча.
И только через минуту пышная блондинка пролепетала растерянно:
— Какое странное время: у штатских такая масса воинственной кровожадности, а военные рассуждают, как штатские!
Это я не выдумал.
Это мне рассказал один приезжий из Петербурга.
И произошло это в Петербурге же, в странном, фантастическом, ни на что не похожем городе…
Только в этом призрачном городе тумана, больной грезы и расшатанных нервов могла родиться нижеследующая маленькая бредовая история.
* * *
Ежедневный большой прием у большевистского вельможи — Анатолия Луначарского.
Время уже подползало к концу приема, когда наступают сумерки, и у вельможи от целой тучи всяких просьб, претензий, приветствий и разного другого коммунистического дрязга опухает голова, в висках стучат молоточки, в глазах плывут красные кружки, и смотрит вельможа на последних просителей остолбенелыми, оловянными, плохо видящими и соображающими очами, по десяти раз переспрашивая и потирая ладонью натруженную голову.
Уже представилась вторая подсекция красной башкирской коммунистической ячейки, уже, стуча сапогами и переругиваясь, вышли из кабинета представители морпродкома Центробалта.
— Ф-фу, кажется, все, — выпустил, как паровоз, струю воздуха смертельно утомленный Луначарский.
И вдруг в этот момент в сумеречном свете около кафельной печи завозились две серые фигуры и двинулись разом на Луначарского.
— Кто вы такие? — испуганно спросил Луначарский. — Что нужно, товарищи?
— Так что, мы насчет березовых дров, — ответили серые фигуры. — Это дело нужно разобрать, товарищ.
— Какие дрова? Что такое?..
— Березовые, понятное дело. Бумага на реквизицию выдана Всеотопом — нам, а они свезли самую лучшую березу, а нам говорят — вам осталась сосна. Нешто этой сыростью протопишь?..
— Кто свез лучшую березу?
— Как кто? Трепетун.
— Да вы-то кто такой?
— Я от Перпетуна.
— А этот товарищ кто?
— Говорю же вам: Трепетун. Мы вот и пришли, чтобы вы нас, как говорится, разобрали.
