Повисло неловкое молчание, за которое мое сердце, казалось, готово скатиться куда-то в пятки. А еще я осознала, что опять в который раз за последний день, вру маме. До чего же я дошла! А дальше-то, что со мной будет с такими темпами?
- Ой, Оля, а шлем ты мой где нашла? – резко ступая ближе ко мне, пользуясь маминым замешательством, когда она решала, верить или нет, переспросил Стас, и не дожидаюсь ответа, пояснил, выхвачивая у меня этот злополучный шлем, и, поворачиваясь к маме, - представляете, не успел подъехать к подъезду, отойти на пару минут в магазин, как возвращаюсь, шлема уже нет.
- Где нет? – глухо бросила мама, судя по всему мало въезжая в наш со Стасом импровизированный концерт.
- Ну, я же на байке приехал, повесил шлем на руль, а возвращаясь уже нет. Удивительно, как мотоцикл не угнали.
- Что за люди пошли! – закивав головой, возмущенно изрекла я, и прежде чем поняла, что дальше стоит молчать, выдала, - а я иду, смотрю, лежит знакомый шлемик у мусорки. Дай, думаю, заберу от греха подальше. Как знала, что не просто так там. Я-то сразу узнала, что это Стасика.
Упс, кажется, я перестаралась, пытаясь прийти на помощь в объяснении ситуации. Вон как мама недоуменно закивала, переводя взгляд с меня на Стаса, и обратно. Да и красавчик обернулся ко мне, явно не сообразив, к чему это я вообще несу…
- Так вы знакомы, что ли? – наконец, придя в себя, воскликнула мама.
- Вроде того, - невольно пожала плечами, мысленно перебирая сотни вариантов, как и почему мы со Стасом знакомы. Не скажешь же родной, заботливой маме, что я сегодня утром проснулась в его постели. Почему и как я там оказалась, совсем другой вопрос, и пока мы до него дойдем, боюсь, придется вызывать скорую для впечатлительной мамы. Потому единственно вразумительным мне показалось только, - а-а-а… мы со Стасиком учимся вместе. Ну как вместе… в институте одном, ну и… общаемся. Дружим, в общем-то.
- Ах, вот оно что! – расплываясь в блаженной улыбке, хлопнула в ладоши мама, - Стасик значит? – переспросила, оценивающе… да что там оценивающе, каким-то таким придирчивым взглядом его окинула, что мне стало не по себе. От собственного вранья, которое запросто может вылиться во что-то более нелепое. И я даже не поняла, стоит мне радовать, или огорчаться, когда мама, видимо удовлетворенная увиденным и подмеченным за Стасом, выдала, - как же я рада за вас ребятки! Тогда пойдем-то пить на кухню чай, и все-все мне расскажете. И я там твои любимые пирожные купила, Оль.
