— Знаю, что я отвратителен, — согласился я. Эдди немного расслабился после того, как я произнёс это. — Для меня жизнь чужака ничего не стоит.
— Ты не виноват в этом, — сам не веря в сказанное, Эдди отвёл взгляд в сторону.
— Не лги, — попросил я, направляясь в дом.
До вечера я остался у них. Мы ещё немного поговорили о своих делах. Когда к нам присоединился Рик, мы поменяли тему разговора. Некогда добрый и общительный мальчик, теперь мне казался немного странным и замкнутым. Он не был похож на меня, но его стремление стать одним из нас говорило об обратном.
В полупустой комнате царствует тишина. Старенькая плита, две тумбочки, круглый деревянный стол, у которого шатается одна ножка и три стула — это весь интерьер комнаты, в которой мы сидим. Все безмолвно продолжают думать. Стрелки часов тикают сквозь молчание. Слышно как капает вода в плохо закрытом кране. Мимо моего уха пролетел комар. Я огляделся вокруг. Стены кое-где потрескались. Старая краска начала обсыпаться. Небрежными мазками предыдущие хозяин старался скрыть трещины в углах комнаты. С потолка кое-где свисает паутина. Из подвала раздаётся шорох и шуршание. Похоже, что бегают мыши. Я поднялся со стула и выглянул в окно. Под ногами скрипели прогнившие доски. На улице шёл проливной дождь. Удар за ударом, словно на музыкальных инструментах, капли играли мелодию, пронизывающую сердце тоскою насквозь. Незатронутые струны природы начинают медленно и незаметно погружать в меланхолию. Печальные опущенные глаза. Уставшие лица, на которых застыло разочарование от трудностей. Одновременно мы начали задумываться над тем, с чем нам ещё предстояло столкнуться, и был ли смысл продолжать бороться за несуществующий трофей.
Мне не удалось дождаться безоблачности. На улице по-прежнему лил дождь. Я брёл по дороге насквозь промокший и потерянный. Перед глазами стояло выражение лица Эдди после того, когда он нечаянно заявил, что моя жизнь ничтожна. Я не стал отрицать этого и убеждать его в чём-то ином. Я промолчал, а значит, принял его идею. Я был согласен с тем, что моё существование никому не нужно, даже мне самому.
Я шёл разобраться и просто поговорить. Моей целью была мирная беседа, впоследствии чего я мог получить информацию, которая помогла бы нам многое прояснить. Однако оснований полагать, что на этом я остановлюсь, у меня не было. Заставляло ли убийство чувствовать меня лучше? Я боялся признаться себе в положительном ответе. Поэтому раз разом оправдывал себя тем, что просто защищаю тех, кто мне дорог. Был ли я убийцей на самом деле?
