— Любого? — переспросил я.
— Разумеется. Любого, кто был вам близок. — Вот тогда-то мне и пришла в голову эта мысль. Сперва, правда, я подумал о своем покойном дядюшке Ене, но, знаешь ли, когда имеешь дело с родственниками… выяснять отношения в присутствии посторонних… дядюшка Ене еще при жизни не слишком-то нас жаловал, и я сказал себе: оставим мертвых в покое.
Вот тогда-то мне и пришло на ум это имя: доктор Келети — и с этого момента оно уже не выходило у меня из головы. Он не был мертв, но я подумал: если бы он был мертв, было бы довольно занятно побеседовать с его душой. Он не мертв, но если бы он был мертв… Эта мысль не выходила у меня из головы: если бы только Келети был мертв! Я не мог от нее избавиться. Почему? Сам не знаю. Но, как бы то ни было, внезапно я услышал свой собственный голос, который громко и внятно произнес: покойный доктор Маурус Келети, адвокат, Юлиусштрассе, 17.
Погасили свет, осталась гореть одна красная лампа. Никто не подозревал, что речь идет о живом человеке. Все вернулись на свои места, и две или три минуты кряду женщина-медиум делала глубокие вдохи: поначалу спокойно и размеренно, затем все быстрее. Потом она начала стонать и извиваться на своем стуле. Один из профессоров подошел к ней и вытер ей пот со лба. Прошло еще две минуты, женщина хрипела и дергалась из стороны в сторону. Я услышал, как профессор сказал: «Какой упрямый дух!» Другой господин добавил: «Наверное, медиум уже устал». По хозяин дома попросил их соблюдать тишину, пояснив, что все должно получиться, надо только запастись терпением.
Снова воцарилась тишина: только женщина-медиум хрипела и скрежетала зубами. От этих звуков мне стало не по себе. Женщина рывком поднялась на ноги и снова упала на стул. Одну из дам охватил внезапный страх, и она вскричала: «Хватит! Хватит!» Но в этот момент мы увидели, как занавес раздулся.
Во всех предыдущих случаях все начиналось именно с этого. Мы неотрывно смотрели на занавес, никто не шевелился, и тут появилась фигура. Это был он.
Да, это был доктор Келети. Он был смертельно бледен, но я сразу его узнал. Эти узкие губы, английские усики… Он стоял чуть пригнувшись, это была его обычная поза. Редкие волосы, язвительная усмешка, даже в такой момент.
Я вскочил со стула, у меня тряслись руки и ноги.
— Доктор! — крикнул я. — Как вы здесь оказались?
Он не отвечал.
— Вы доктор Келети или нет? — продолжал я.
— Я Маурус Келети, — ответила фигура, и я узнал голос доктора.
