Выше этого взгляда находится иной, противоречащий ему, соответственно которому военный элемент пронизывает политический, а также этический порядок. Здесь военные ценности — это подлинные воинские ценности, играющие основополагающую роль в общем идеале этического формирования жизни. Следовательно, этот идеал действителен также и за пределами чисто военного плана и периода войны. Результатом является ограничение гражданской буржуазии в политике и буржуазного духа в общем во всех сферах общественной жизни. Истинная цивилизация воспринимается здесь в мужских, активных и героических терминах: именно на этой основе понимаются элементы, определяющие всё человеческое величие и реальные права народов.
Едва ли нужно говорить, что в мировой войне 1914–1918 гг. первая идеология была присуща союзникам, и, прежде всего, западным и атлантическим демократиям, в то время как последняя по сути была представлена центральными державами. Согласно известному масонскому лозунгу — который мы здесь часто вспоминали — эта война велась как некий великий крестовый поход мировой демократии против «милитаризма» и «пруссачества», которые для «империалистических» наций представляли собой остатки «мракобесия» в «развитой» Европе.
Это выражение содержит, однако, ту истину, на которую мы указали в начале — а именно, что это было противостояние не только между двумя группами народов, но также и между двумя эпохами — даже хотя, естественно, в то время и субъективно вещи представлялись совсем по–иному. То, что называлось на масонском жаргоне «анахроническими остатками», означало сохранение ценностей, присущих всей традиционной, воинской, мужской и арийской Европе, в то время как ценности «развитого мира» означали ничто иное, как этический и духовный упадок Запада. Более того, теперь мы лучше знаем, какими «империалистами» были лицемерные сторонники этого последнего мира: их империализм — это империализм буржуазии и торговцев, хотевших насладиться выгодами мира, который должен был быть навязан и сохранён не столько собственными военными силами, сколько силами, набранными за деньги со всех частей света.
С мирными соглашениями и развитием послевоенного периода это стало ещё более очевидным. Функция военного элемента дошла до превращения его в своего рода международные полицейские силы — или скорее, не в самом деле «международные», а в полицейские силы, организованные определенной группой государств, чтобы навязать (для собственной выгоды и недопущения выгоды других) данную ситуацию: так как именно это значило и значит «защиту мира» и «права наций». Упадок всех чувств воинской гордости и чести был последовательно продемонстрирован тем фактом, что были применены все низкие средства, чтобы обеспечить желаемые результаты даже без обращения к этой армии, деградировавшей до статуса международной полиции: системы санкций, экономические блокады, бойкоты на государственном уровне и т. д.
