Та же идея, возведённая до метафизического уровня, встречается нам в знаменитом индоарийском тексте — в «Бхагавад–Гите». Жалость и человеческие чувства, не дающие воину Арджуне вступить в схватку с противником, расцениваются богом как «слабость, свойственная недостойным, ведущая не к небесам, а к бесчестию» (II, 2).
Вместо этого бог обещает следующее: «Или тебя убьют, и ты попадешь на небеса, или, победив, ты насладишься земным царством. Поэтому встань […] и решайся на битву» (II, 37).
Внутреннее состояние, способное преобразить малую священную войну в великую, ясно описано следующими словами: «Посвящая все свои действия Мне, сосредоточив сознание на истинном «я», освободившись от желаний, эгоизма и беспокойств, сражайся» (III, 30).
В равно ясных выражениях утверждается чистота действия, которое должно быть желанным само по себе, превыше всех материальных целей, всех человеческих страстей и стремлений: «Сражайся, относясь одинаково к счастью и горю, к потере и приобретению, к победе и поражению. Так ты избегнешь греха» (II, 38).
В качестве дальнейшего метафизического обоснования бог поясняет различие между абсолютным, неуничтожимым духом и только лишь иллюзорным существованием, включающим в себя телесное и человеческое. С одной стороны, Арджуна узнаёт о метафизической нереальности всего, что можно утратить или что можно заставить утратить других (например, бренное тело и земную жизнь). С другой стороны, Арджуна готовится к опыту проявления божественного как мощи, втягивающей любого, испытывающего её, в неодолимую абсолютность. По сравнению с этой силой всякая обусловленная форма существования предстаёт просто отрицанием. Там, где это отрицание само постоянно и активно отрицается, то есть, когда всякая ограниченная форма существования разрушена или уничтожена в сражении, эта сила проявляется необычайно ярко. Именно этими словами может быть точно определена энергия, подходящая для обретения героической трансформации индивида. В той степени, в которой он может действовать согласно чистоте и абсолютности, на которые мы указали, воин освобождается от цепей человеческого, пробуждает божественное как метафизическую силу уничтожения всего конечного и привлекает эту силу к себе, обнаруживая в ней своё просветление и освобождение. Яркое сравнение мы находим в другом тексте, относящемся к той же традиции: «Жизнь — как лук, разум — как стрела; цель — высший дух; соедини разум с духом, как выпущенная стрела поражает свою цель».
