— Лишнего нам не надо, а насущное мы имеем, — рассуждал Филемон. — Ведь сказано, что вечными законами богов положено людям работать, иначе пойдешь побираться к равнодушным соседям. Счастлив лишь тот, кто находит счастье в труде! Вставай на заре и становись за воловью упряжку. Вспашешь весною ниву — не останешься без урожая. Мать-Земля Гея любит пот и труды. А когда высоко на небе поднимается Сириус, режь виноградные гроздья, лей в бочку дары Диониса. Окончив труды, мирно винцо с водой попивай — одну часть вина на три части воды!
Так, живя в постоянных трудах, Филемон и Бавкида состарились.
Но однажды неожиданно к ним явились гости: два путника, покрытые пылью и потом от дальней дороги. Старший был величав, коренаст и плечист, высок ростом. Его кудрявые волосы пышно спадали до плеч. Младший же был легконогий юноша в круглой шапочке и в темном плаще.
Они обошли всю деревню, прося пустить на ночлег, и везде был отказ. А в одном доме на них накричали и даже спустили собак.
И только здесь, в самой бедной хижине, их встретили как желанных гостей.
Лишь вошли они, нагнувшись, в низкие двери, Филемон поднялся, подвинул скамью, а Бавкида застелила ее грубой, но чисто выстиранной тканью и пригласила путников отдохнуть. Она раздула в очаге угли, бросила веток и листьев, оживив огонь. Потом подвесила над огнем котелок. Филемон принес с огорода овощей для похлебки. Бавкида, взяв теплой воды, налила ее в кленовый ушат и, сняв с путников запыленные сандалии, омыла им ноги и предложила прилечь.
— Скажи нам, любезный хозяин, как твое имя? — спросил старший путник.
— Филемон, а жену мою зовут Бавкида.
— Должно быть, вы бедны?
— Не жалуюсь на богов, гость мой. От трудов своих я сыт, а большего мне не нужно. От лишнего не будешь счастливее, ведь желаньям нет предела.
— Но скажи, Филемон, как по-твоему: правильно ли, хорошо ли живут люди?
— Нет, путник, нехорошо! Я прожил долгую жизнь, но не нашел в людях правды. Ныне гончар ненавидит гончара и плотника плотник: всю бы работу, все деньги себе бы забрал. С завистью смотрит певец на певца и даже на нищего нищий: посмотри, как у храма они дерутся за медную монетку. Зависть с гнусным лицом и ненасытная Алчность — вот их друзья. Ну, а Совесть и Честь вознеслись на Олимп, к вечноживущим богам. Нам же, простым смертным, остались труд подневольный и злые бедствия. Грабеж и насилие суд не карает, потому что грабители угождают дарами царям. Они пьют дорогое вино из золотых чаш, бедным же остается есть орехи да желуди. А бессмертная Правда, видно, плачет напрасно перед троном своего отца Зевса.
