— Спасибо. — Меня оскорбить невозможно — это факт. Недаром на этой неделе я уже расколошматила два бокала. — А в Париже не слишком дорого? А то я на мели после Лос-Анджелеса.
На мели, зато красиво одета, подумала я, хотя сегодня по мне так сказать было нельзя.
— Тебе не придется ни о чем волноваться. — Алекс принялся плести косичку из пряди моих волос. — Я не стал бы приглашать тебя поехать со мной, а потом просить платить по счетам.
— Но я хочу, — насупилась я. — Не желаю, чтобы ты за все платил. Ты же знаешь, я не из таких.
— А я думал, что все девушки мечтают о том, чтобы парень свозил их в Париж на уик-энд, — сказал Алекс, откидывая мои волосы назад. — Или это очередная уловка, чтобы увильнуть от поездки в Париж, точно так же, как ты увиливаешь от переезда ко мне?
— Ни от чего я не увиливаю. — Я взяла почти развалившуюся косичку из его рук. — Я хочу поехать в Париж, но не хочу, чтобы ты платил за меня. Я как-нибудь это улажу. Раз мы едем на следующей неделе, значит, твой день рождения отметим там. Твое тридцатилетие.
Юбилей Алекса маячил на горизонте в течение нескольких месяцев, и он, демонстрируя холодное безразличие, тем не менее постоянно повторял: «Только, пожалуйста, никаких торжеств». Как я поняла, он боялся, что я забуду, и решил: «Если я об этом не скажу, это вообще не произойдет». Типичная подростковая логика, которая проглядывала во многом из того, что делал Алекс.
— Ага. Кто бы не хотел отметить свой день рождения в Париже? — Он пожал плечами. — Звукозаписывающая компания хочет, чтобы мы отыграли пару разминочных шоу, но я зарезервирую пятницу, так что мы сможем устроить обед и все остальное. Что такого можно сделать в Нью-Йорке, чего так же хорошо нельзя сделать в Париже? Или даже лучше?
Он легонько чмокнул меня, ожидая ответа. Запрещенный прием — он ведь знал, что я не устою, если вдело пустить поцелуи.
— Я не знаю, я же говорила, что никогда не была в Париже, — едва успела вставить я в перерывах между поцелуями. — Когда мы поедем?
— В понедельник.
Выпутывая его руки из своих волос, я слегка отодвинулась, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, какой сегодня день. Вот вечная проблема: когда работаешь дома — никогда этого не знаешь.
— Сегодня вторник; надо разобраться с работой, с квартирой, а — ну погоди — осталось всего шесть дней.
— Когда ты умничаешь, я завожусь. — Он принялся целовать меня еще настойчивее, подобрался к шее, а потом уронил на спину на диван. — Не дергайся, Энджел. Соберешь сумку, оставишь квартиру Ванессе, и мы отправимся в Париж. А если хочешь побыть феми-наци
