Я сморщился и отвернулся. А когда снова посмотрел, игла была присоединена к трубочке, свисающей из пластикового пакета. Ветер на минуту улегся, затем взметнулся с новой силой, и принес запах, который распространялся от раненого. От него несло ужасна, как от бездомных в Бальбоа-парке – застарелым потом и мочой.
– Ой, мне надо… в туалет. – Мой голос звучал как скрежет, но слова слышались отчетливо.
Бородач в это время надевал пенопластовый воротник на шею мужчины на носилках, но вскинул голову.
– Правда? Это хороший знак.
Он подошел и ущипнул меня за тыльную сторону руки.
Я отдернул ее:
– Ой!
Он покачал головой, посмеиваясь.
– Ущипни сам тыльную сторону руки и отпусти. Посмотрим, что получится.
– Зачем?
– У тебя обезвоживание. Чем дольше кожа остается собранной, тем сильнее ты обезвожен.
– Ох!
Я вытянул руку, ладонью вниз, и сделал, как он сказал. Кожа вернулась в исходное состояние довольно быстро.
– Посиди, – велел он.
Я замер, а бородач отвернул часть бинта, прижимавшего иглу на сгибе руки, затем выдернул ее одним быстрым, четким движением. Я почувствовал дергающую боль и увидел красную точку, налившуюся кровью. Он протянул мне антисептическую салфетку.
– Зажми этим руку, держи выше. Пока писаешь, можешь согнуть руку вот так.
Он приложил палец к внутренней части своего локтя и согнул руку, прижимая палец, показывая, как надо действовать.
– А где тут… туалет?
Он засмеялся.
– Выбери себе камень какой-нибудь.
Я осторожно выполз из-под навеса. Голова закружилась, и я на минуту согнулся, немного постоял так, Но уже через мгновение смог выпрямиться.
Между двумя валунами стоял битый полноприводный пикап, такой пыльный, что определить его цвет было затруднительно. В кузове находились здоровенный бинокль и видавший виды бело-оранжевый переносной холодильник. В рваной тени бухарника я заметил два раскладных стула.
Мочевой пузырь напомнил мне, зачем я вышел. Я поковылял к подножию холма и справил нужду.
Подъем на холм занял больше времени, чем спуск. И дело было не только в силе притяжения. Не будь мой мочевой пузырь переполнен, я ни за что бы туда не потащился, к тому же ступать по гравию босыми ступнями было больно. Самым сложным казалось не рухнуть прямо на месте, потому что сил подняться у меня точно не было.
Бородач выбрался из-под навеса и посмотрел на меня.
– Ты в порядке?
«Нет», – подумал я, но кивнул и похромал дальше вверх.
Он подошел к раскладному стулу.
– Я Сэм, – сказал он. – А у тебя-то имя есть?
