Я хмыкнул. Вон оно как. А я‑то уж напридумывал себе целую теорию заговора.
— Ты мой опекун? Тебе дали приказ? — продолжил я расспросы.
— Ну… Мне приказали тебя забрать с вокзала. А насчет опекунства… Это, скорее, была просьба. Ну, — Мисато улыбнулась, — насколько Командующий вообще умеет просить.
Гы. Я представил себе эту сценку — упрашивающий Гендо.
— Смешно. Да.
— Так ты не против? Насчет опекунства.
А это серьезный вопрос. Тут многое зависит от того, как отвечу. Бли–ин. Ладно, проведу рокировку.
— Твое мнение? Как ты… эм… относишься…
— Я поняла. — кивнула Мисато, — Знаешь… Я боюсь не справиться.
Так–так. Ладненько. Схема такая — с обеих сторон неопределенность. Инициативу проявить не рискует никто.
— Я тоже боюсь. Я не справлюсь. Нет, тот человек. Предложение. Компромисс.
— М? Ну‑ка, ну‑ка? — встрепенулась Мисато.
— Бери опекунство. Формальный договор. Узнаем друг–друга. Позже решим. С течением времени. Оставим… формальные… отношения. Или нет.
— Хм. Синдзи. — девушка серьезно посмотрела на меня, — Я поняла твою идею, но для меня это слишком серьезно. Я не уверена, что формальное опекунство меня устроит.
Да, дилемма. Ну, кто же мог подумать, что у капитана Кацураги, тридцатилетней девчонки, взыграет материнский инстинкт. Дела–дела… Главное, про возраст вслух не ляпнуть.
— Хорошо. Не формально. Поживем отдельно. Постепенно сойдемся. — главное действительно постепенно, тогда есть шанс. Честно говоря, девушка мне симпатична… и как человек, тоже симпатична, да. Но, блин, та сценка. Я, похоже, действительно испугался.
С другой стороны, сам виноват, и так все на нервах, а я еще торги начал. И Рей… Блин, чувствую себя сволочью.
— Ладно. Но смотри, я буду тебя контролировать, мелкий! Не думай, что сможешь тихой сапой бухать вдали от моего взгляда! — тут же заулыбалась Кацураги. Блин, я ей поражаюсь, сама непосредственность воплоти.
— Зачем тихо? Тебя позову, — ухмыльнулся я в ответ.
— Ах ты! — шутливо замахнулась «непосредственность во плоти».
Кажется, мы с ней поладим.
***
Акаги появилась только где‑то через полчаса. За это время Мисато ухитрилась несколько раз на меня «обидеться», забыть про обиды, чуть не полезла ко мне целоваться, и чуть не выкинула из окна. Надо бы как‑нибудь поосторожней, особа она действительно непоседливая, можно нарваться.
— Веселитесь, голубки?
Вид начальника научного отдела бальзамом пролился на мою душу. Явно не выспавшаяся, запавшие щеки, синяки под глазами, взъерошенная прическа. Хе, это за то, что меня раздражала.
