Остановиться она не смогла бы при всем желании: загадочный слепой обходчик, взявший в свои руки ее жизнь, вел Дашу дальше и дальше сквозь пучины беспросветного мрака. Как ухитрялся он находить дорогу в темноте? Этого понять Даша Кружевницына не могла. Она и не пыталась. Она просто послушно следовала за своим провожатым.
Наконец слепой старик, тащивший ее за руку все это время, остановился. Шаги других людей, раздававшиеся вокруг, тоже стихли.
– Привал? – раздался чей-то голос. Неестественно громко звучала тут человеческая речь.
– Да, передохнем тут, – отвечал Кондрат Филиппович. – А потом… Фух. Потом двинем в зал Нарта.
Каждое слово, словно передразнивая, повторяло эхо.
Кондрат Филиппович тяжело дышал. Марш-бросок через пещеры дался пожилому мужчине нелегко.
– Где мы? – спросила девушка.
Она нащупала ровную площадку. Пол оказался не просто холодным – ледяным. Даша застонала сквозь зубы.
«Так воспаление легких заработать недолго», – подумала она, ежась.
Ноги, сбитые в кровь, ужасно болели. Мороз пробирал до костей. Мрак, окружавший девушку, казался каким-то слишком темным. Неестественно темным. Даша прикусила язык, не дав ни слову жалобы сорваться с губ. Она понимала: остальным сейчас не легче.
– В Музыкальном зале.
– Але… Але… – повторили голоса на головой Даши. На короткий миг ей показалось, что это вовсе не эхо, а живые существа, ловящие звук человеческого голоса и повторяющие последние слоги.
Вот они, лохматые твари с большими ушами и когтистыми лапами. Они висят на потолке прямо над ними. Пасти их распахнуты и в них торчат кривые клыки. Сейчас они просто смеются над людьми, дразнят их. Но что захотят сделать пересмешники потом?
Даша насилу отогнала наваждение.
– Нет. Вообще. Это место. Где мы?
– Ты еще не поняла? – усмехнулась Ханифа из-за спины девушки. – Ты в пещерах, дорогуша. Мы теперь homo troglodytes. Иначе говоря, пещерники, хе-хе. Что, непривычно без света-то, во мраке? Привыкай. Это теперь твой дом.
– Мой дом, – повторила шепотом Даша.
– Ом… Ом… – пропели пересмешники у нее над головой.
Кондрат Филиппович не сильно ошибся в расчетах.
Первого человека в метро съели на следующий день.
На станции, откуда до этого долетали душераздирающие звуки: плач и ругань, проклятия и стенания голодающих, – наступила вдруг пугающая тишина.
– Замолчали? Значит, жуют, – коротко резюмировал слепой обходчик, – скоро и до нас доберутся. Пора принимать меры.
И меры были приняты.
* * *
Афанасий вжался в скалу.
