Ведущий сообщил, что вскоре выходит новый диск группы «Миракл». В этой группе играют какие-то родственники Моники, и когда я работала в ресторане «Санс Ном», они частенько там выступали вечерами, после ухода запоздалых клиентов. И тогда мы наслаждались той музыкой, которую любили.
Юрий тоже слушал музыку, не открывая глаз. «All I need is a miracle. What I need is a miracle».[5] Потом он засопел, даже стал похрапывать — уснул. Не обращая на него внимания, я просто вела машину сквозь дождь и снег. Дважды сыграв в русскую рулетку, он все-таки остался жив. Сколько же ему еще будет везти? Едва ли Паскевич просто так оставит его в покое. Он будет мстить, хотя я так и не могла понять за что.
В районе Руохолахти я поняла, что стакан водки сделал-таки свое дело и мой спутник совершенно пьян. По прибытии на улицу Бульвар я вытащила пистолет из бардачка и отвела Юрия к лифту.
— Сейчас приду. Попроси Ханну, чтобы покормила тебя, — сказала я ему и отправилась в сторону берега немного прогуляться.
Мне тоже хотелось есть, но еще сильнее хотелось свежего воздуха. Нужно было привести в порядок мысли и чувства, в очередной раз понять, кто я и чего хочу. Я брела в сторону Руохолахти. Ресторан «Санс Ном» уже закрылся, но было лишь начало двенадцатого, и я не сомневалась, что там еще полно народу. Если Йоуни сегодня работает, он быстро соорудит мне яичницу с беконом или жаркое из лосятины с сыром. По пути до заднего крыльца ресторана я совершенно промокла. Улыбнулась в камеру наблюдения, которую сама же когда-то смонтировала, и постучала в окошко. Никакого ответа.
Тогда я заглянула внутрь и увидела два прильнувших друг к другу силуэта. Там был лысый мужчина в поварском переднике и с таким количеством татуировок, что его нельзя было выпускать в зал, иначе посетители отказались бы есть пищу, приготовленную этим человеком. Он держал в объятиях тонкую светловолосую женщину, в которой я узнала Монику.
Я постучала в окно. Хорошего тут мало: у Йоуни есть постоянная подруга, и Моника прекрасно об этом знает. Но это не мое дело, к тому же я давно усвоила, что никто никому не принадлежит навечно. Мне хотелось есть, а в «Санс Ном» была еда. Моника отстранилась от мужчины и пошла открывать.
— Хилья! Что ты здесь делаешь? — удивилась она, и в голосе ее слышалось неудовольствие.
— Пытаюсь найти что-нибудь поесть. Как дела?
— Ты всегда появляешься кстати, — ухмыльнулся позади Моники Йоуни и, встав возле нее, по-хозяйски положил ей руку на плечо. — У нас сильно подгорело жаркое, и Моника как раз собралась его выбрасывать.
