* * *
Сегодня я пошла к своему игриво настроенному мяснику и указала на сосиски. Он свернул кольцом семь футов сосисок и положил на весы со словами: «Мужчине, который на вас женат, нужно есть много сосисок». Одна из проблем с моим французским заключается в том, что мне требуется время, чтобы обдумать ответ. В результате я очутилась на улице с избытком сосисок и весь следующий час безуспешно пыталась придумать ответ на французском, который смогла бы использовать в своей следующей жизни. В той жизни, в которой я буду свободно изъясняться на нескольких языках и мне никогда не придется лезть за словом в карман.
* * *
Вчера Анну дважды ставили у стенки в течение одного урока. Я спросила, за что ее наказали, и она ответила, что не помнит. Во всяком случае, мальчишки ведут себя еще хуже, сказала она. Я не могу дождаться встречи родителей с учителями. «Она плохая американка» прокручивается в моей голове на мотив «Она очень хорошенькая дев-в-вочка…»
* * *
Из многочисленных мостов Парижа мой любимый — мост Александра III, а моя самая любимая из статуй — смеющийся мальчик с трезубцем в руке, который сидит верхом на рыбе. Хотя это ребенок, он больше меня. И все же это еще совсем маленький мальчик с простодушной улыбкой, который еще незнаком с печалями и обманами мира. На дальнем конце моста Александра III, напротив морского мальчика, сидит его сестра-близнец. По-видимому, она только что вышла из воды. В одной руке у нее пучок водорослей, в другой — раковина, которую она поднесла к уху. Девочка вглядывается в даль, напряженно слушая. Мне кажется, что она прислушивается к рокоту волн, к звукам дома.
* * *
У каждого Питера Пэна есть свой Крюк,[16] у Гарри Поттера — свой Малфой… Немезида Анны — Домитилла, юная леди, которая ее ударила на площадке для игр. Домитилла — болтливая итальянка, которая жаждет всегда быть в центре внимания (это почетное место Анна не собирается никому уступать). «Она — дьявольское отродье», — совершенно серьезно сказала мне сегодня утром Анна по пути в школу.
* * *
— Нам бы хотелось белого вина, — говорит Алессандро нашему виноторговцу, месье Жюно.
— Что вы будете есть? — осведомляется месье Жюно.
— Палтус с мятой и лимоном, — отвечаю я.
— А гарнир?
— Картофель.
— Мелкий или крупный? — продолжает расспросы месье. Кто же знал, что это имеет значение?
— Мелкий.
Наше меню в устах месье Жюно звучит, как carte du jour[17] в ресторане с мишленовскими звездами.
— Вино для вас, — говорит он, любовно выбирая бутылку. Дома оказывается, что рыба совершенно несъедобна, зато вино — просто чудо.
