Много любопытного было в этих памфлетах, и вред от них, как говорил отец, был очень большой.
А по ночам на пустынном западном побережье сгружали оружие.
Вечер был не по-весеннему холодный. Возле лавки толклось много ирландок, глядели на товары и на Мервина Джонса, который обхаживал покупательниц с сахарной улыбкой, всегда расцветавшей у него на устах, когда он кого-нибудь обвешивал. В трактире «Барабан и обезьяна» негде было яблоку упасть, а народ все валил и валил: только что кончилась смена. Другие шли за получкой. Билли Хэнди, хозяин трактира, хлопал их по плечу.
— Заходи, еще для одного местечко найдется, — сказал он мне, ехидно подмигнув. — А впрочем, деньги здесь дают за работу, так что можешь шагать домой — работой Мортимеры себя никогда не утруждали.
— Я свои получил, — отрезал я; поскольку мы все еще числились в книгах Нантигло, в Гарндирусе нам платили деньгами Крошей Бейли. — И держи язык за зубами, а то тебе не за чем будет его держать.
И нахальная же рожа у этого Билли Хэнди, подумал я. Очень ему пойдет остаться без зубов. Он будет первым взрослым мужчиной, на котором я испробую свои кулаки: мне давно хотелось задать ему трепку. Ростом он был чуть повыше меня, но намного шире в плечах. Я его терпеть не мог за пьянство и жадность. Говорили, что у него припрятана полненькая кубышка, нажитая на чужом горе. Попробуй ему только задолжать, и он с твоей сестры штаны снимет и продаст на рынке в Абергавенни. Еще он брался колоть свиней — и не только ради денег, но и ради удовольствия. Потешив себя убийством десятка-другого ни в чем не повинных животных, он потом шел в молельню и призывал Божье благословение на свою белоснежную душу. Расчет с рабочими всегда производился в трактирах. В нашем поселке получку иногда выдавали серебром, а вот хозяин Нантигло Крошей Бейли всегда платил медными монетами, которые сам чеканил, а если кому нужны были обычные деньги, то он должен был платить Бейли за размен шесть пенсов с фунта. Монеты Бейли принимали только в его лавках, где товары часто стоили на тридцать процентов дороже, чем везде. Памфлеты требовали прекращения выплаты денег в трактирах, потому что трактиры тоже принадлежат хозяевам, а кассир всегда нарочно запаздывает, чтобы в ожидании денег человек напился в долг, а потом с пьяных глаз не смог бы как следует сосчитать, сколько ему дают. Как-то раз Большой Райс получил деньги в два часа ночи и, расплатившись с трактирщиком, приплелся домой, пьяный в дым, с тридцатью шиллингами в кармане — это за шесть-то недель работы! Мало кто из рабочих, кроме моего отца, умел хорошо считать; а по расчетам отца получилось, что в тот вечер Райс выпил двести кварт пива. Выпей он хотя бы двадцать, он никогда не дошел бы до дому, так что остальные денежки, по-видимому, поделили кассир, трактирщик и хозяин.
