— Это хорошо, — сказал я. — Ну, я пошел.
Но она схватила меня за руки.
— Будь осторожней на Вершине, милый. Держись подальше от вагонеток, не подходи к лошадям и старайся не стоять на ветру, ладно?
Я поцеловал ее и через секунду был уже на кухне. Морфид, еще вся красная после ссоры, поджидала меня с шарфом, который она связала для себя.
— Ну-ка, повернись, — сказала она, обматывая меня шарфом и подтыкая его концы. — Мерзни уж, раз приходится, но не по-дурацки.
Она собрала со стола мои вещи.
— Завтрак, бутылка с чаем, фуфайка надета, волосы причесаны, шарф повязан. Все в порядке, можешь идти! — И, вытолкнув меня за дверь, добавила: — Смотри, не дерись с мужчинами и не приставай к женщинам.
— Я буду молиться за тебя, — прошептала Эдвина.
— То-то его согреют твои молитвы, — бросила Морфид. — Шевели ногами, парень. Отец уже давно дожидается и до смерти боится опоздать.
Она хотела было поцеловать меня, но я оттолкнул ее и выбежал на улицу. Отец уже прошел площадь, и издалека доносился стук его подбитых железом башмаков по булыжнику мостовой. Я догнал его и быстро посмотрел ему в лицо — вот, так и знал, что он хмурится.
— Запомни, Йестин, на работу надо всегда приходить пораньше.
— Хорошо, отец.
— Этим ты выказываешь уважение тому, кто тебе платит, — мистеру Крошей Бейли из Нантигло, который был так добр, что согласился внести тебя в свои книги и послал тебя на Гарндирус.
— Очень добр, отец, — сказал я.
Мы прошли мимо Стаффордширского ряда. Над головой зябко дрожала яркая полная луна, а звезды над горой до того побледнели от холода, что казалось, вот-вот погаснут.
— Ты знаешь, почему тебе приходится идти работать? — спросил отец. — У нас скоро будет еще малыш.
— Ага, мать мне только что сказала.
— Не ожидал небось?
— Я слышал в поселке разговоры, но не верил.
Над нашими головами тянулись ряды маленьких окон. Сквозь щели ставень пробивались полоски света, ветер доносил отзвуки зевков.
— Йестин, — сказал отец, — раз ты идешь работать, тебе пора кое-что узнать. Может быть, сегодня вечером, когда мы придем домой, мать встретит нас уже с малышом. Ты знаешь, откуда они берутся?
Несмотря на мороз, мое лицо вспыхнуло жаром, и я был рад, что вокруг темно.
— Ага, — ответил я. — Из живота, и это очень больно.
— Правильно. А как он попал в живот матери, знаешь?
Мы вышли на середину мостовой, потому что миссис Тоссадж выливала из окна на улицу помои.
— Да, — ответил я, готовый провалиться сквозь землю. — Он вырос из семени.
