Вполне возможно и даже наверняка нам нашлось бы о чем поговорить, но именно тогда и зарядил дождь. Не то чтобы слишком густой, но паскудный. Мерзопакостный…
Легкий ветерок, дующий в лицо, подхватывал водяную пыль и бросал ее прямо в глаза. Так что приходилось брести почти вслепую, часто моргая, прикрываясь ладонью и глядя себе под ноги. Естественно, ни о каком задушевном разговоре в таких нелетных условиях и речи быть не могло.
А когда, ближе к вечеру, непогода наконец-то угомонилась, впереди показались строения Западной Гати. Острые крыши городища и высокие стены частокола словно пылали, подсвеченные, как отблесками затухающего костра, багрянцем закатного солнца.
* * *
— Эй, на дороге! — заорали с привратной башни. — Шевели копытами, если под стенами ночевать не хочешь!
— Здорово, Носач! — прокричал в ответ купец. — А с каких это пор ты стал решать: кого в город пускать, а кому у ворот утра дожидаться?
— Круглей?! Ты, что ли?!
— А что, не похож? — развел руками купец. — Ну да… У меня ж нет такой знатной и видной издалека приметы!
— Эй, хлопцы! — стражник перегнулся через парапет и отдал распоряжение кому-то внизу, невидимому мне. — Погодьте запирать! К нам гость из Белозерья пожаловал!
Тяжелые створки ворот нехотя остановились и не менее лениво поползли обратно, отворяясь на всю ширь.
— Карпо! Подмени меня! — продолжал командовать Носач и, не дожидаясь смены, загрохотал сапогами по ступеням.
Минутой позже он показался в проеме ворот и торопливо пошел навстречу каравану. Стражник был долговяз, худ и нескладен, словно Всевышний сэкономил или схалтурил на его сборке. Дав кости, сухожилия и кожу, но — напрочь проигнорировав мясо и жир. А потом, в виде компенсации, прицепил получившемуся индивидууму огромный нос. В простонародье именуемый шнобелем.
— Здорово, Круглей! — распростер объятия Носач. — Сколько лет, сколько зим… Ты даже не поверишь, как я по тебе соскучился.
— Думаешь, что снова сможешь обыграть меня в кости? — проворчал купец.
— Ну вот… — вздохнул стражник, опуская руки. — Купеческую натуру не спрячешь. Я, можно сказать, со всей душой. А он — о деньгах…
— Угу, — кивнул купец, посторонясь с дороги и увлекая за собой Носача. — Мне вот интересно: если бы в тот раз не я оставил на столе десяток рублей, а ты. Наша встреча сейчас была бы столь же радостная?
— Да ладно тебе, Круглей… — Стражник все-таки оплел коренастого купца своими граблями. — Это же судьба. Сегодня мне улыбается, завтра — тебе скалится. Что с дуры взять?.. Баба, она и есть — баба.
