— Ты же сам слышал, что оный великан уже возле Гати озорует… — пожал плечами Круглей.
— Слышал.
— Стало быть, правда.
Раж призадумался над ответом. Хмыкнул.
— Тоже верно. Если озорует, значит — сбежал. Ну, счастливого пути вам еще раз.
— И тебе удачи, десятник…
Круглей с трудом дождался, пока княжеский знаменосец отойдет хотя бы на десяток шагов, и бросился к Носачу.
— Ну?!
— Как сквозь землю провалилась… — виновато развел руками тот. — Всю Гать перевернули. В каждый дом, амбар, овин и хлев заглянули. Ни одного погреба или чердака не пропустили. Никаких следов. Псы и те ничего не учуяли…
— Ну, здесь ее, положим, на руках несли, — вмешался Озар. — А снаружи?
— Говорю же: никаких следов!
— Не на крыльях же она улетела? Значит, Чичка еще в городе.
— Глухой ты, что ли? — насупился Носач. — Стража осмотрела каждое подворье! Как я и говорил, когда староста узнал, чья племянница похищена, то даже к себе в дом людей пустил. Чтоб никакого подозрения у гостя не оставалось. А за ним и сотник последовал. Так-то!..
— А церковь? — это уже я свои пять копеек сунул.
— Чего церковь? — не понял Носач.
Угу, суду все ясно. Эти наивные души все еще отождествляют чистоту веры с помыслами ее служителей. А в моем веке уже каждый знает: жена кесаря вне подозрений не потому, что безгрешна, а потому — что оскорбленный папа быстро всякого сомневающегося на аутодафе спровадит.
— Церковное подворье осматривали? — объяснил я доходчивее, за что был награжден длинным и неприятным взглядом городского стража.
— Варвар… — поспешил вмешаться Озар.
— Помню, — кивнул Носач. — Учите его христианским традициям, и чем скорее, тем лучше. Благодарение Богу, мы не католики. А там, — он мотнул головой на запад, — и за меньшие провинности сжигают. Пойду я, может, что новое открылось? Ждите…
— А ведь Степан дело говорит, — впервые за все время отозвался Кузьма. Видимо, молодежь и здесь более продвинута и меньше подвержена догматам.
— Думаешь?
Странно, но в голосе купца не было ни удивления, ни возмущения. Кузьма интонации не заметил и стал торопливо объяснять свои мысли.
— Разве вам не показалось странным, что отец диакон всеми силами загонял нас в церковь, а как понял, что Степан у обоза останется, мигом охладел. Вона, до сих пор никакого служки за нами не прислали…
— Да не тарахти ты, — остановил его купец. — Показалось мне, показалось. Похоже, здешнее духовенство тоже к Риму склоняется. Но — это не нашего ума дело. Другое важно. Если Чичка у них — то обменять ее захотят. А это значит — жива девка. Но то худо, что о нас они больше должного знают. Но вот насколько? Ладно, гадать нечего. Поживем — увидим. Будем собираться… Васята как там? Оклемался? Возвращаться не хочет?
