— Ах беда, говорит Кириллович, обманули тебя, конь-то добрый, ленивый. Что ты, отвечает барышник, усмехаясь, какой ленивый! он только эдак, знаешь… на память слаб, забывает, что везти надобно.
— Подай деньги назад! кричит Ванька.
— Что ты, говорит барышник, на дурака, что ли напал? Ты покупал, я продавал. Как продано, так тому и быть.
Тут барышник принялся стегать кнутом коня, сдвинул его с места, поехал Ваня шажком, а Кириллович за ним поплелся; как вышли из города, тут и пошла потеха: конь-то был с норовом: идет, идет, да остановится, хоть ты что хочешь с ним делай, пока не образумится. Уж кое-как добрались до деревни. Как увидел Спиридонович коня, так и всплеснул руками: — что ты его с живодерни что ли привел: да чего ж ты смотрел? ведь этому одру годов, я чай думаю, двадцать с лишком!
— Нет, говорить Ванька, и чернь на зубах…
— Какая тебе чернь, зубы-то выжжены, какая тебе чернь, или не видишь…
— Как зубы выжжены, толкует Ванька, зубы все тут до одного как следует.
Индо заплакал бедный Спиридонович, услыхав такие речи.
А Ванька к Перфильевне, а Перфильевна к Ваньке: — ни в чем бы то тебе, дитятко, таланту нету, говорит. Не доведется тебе никак батьке угодить. То и говорит, то и твердит, что от тебя, родимый, как от козла, ни шерсти, ни молока.
С тех пор и сидел Ванька на печи: жарко станет, на полати перелезет; холодно станет, опять на печь полезет: сидел, да думушку думал…
Вот раз приходит Ванька к Перфильевне: — Правду ты говоришь, матушка, что ни в чем мне таланту нет. Вот Емельян все мне толкует, что должен я отцу угождать, в работе помогать и барыш ему доставлять, а как тут быть? Хорошо Емельяну толковать; он и грамотный, и работу всякую знает, куда хочешь его поверни; а вот у меня бесталантнаго так все из рук валится; а как видишь что ничто не спорится, так тоска возьмет, да сон одолеет, все бы зевал да потягивался, — а меж тем все так и думаю, как бы отцу барыш достать, думал, думал матка, да и выдумал недурное…
— А что такое, дитятко, спросила Перфильевна, скажи-ка?
— Да вот что, матка, вот уж я слышал, что уж нельзя такого барыша достать, как клад сыскать.
— Ах, сокровище мое, да как же клад— то найти? Вот хорошо бы?!
— А вот матка, в городе говорят, что знахарка есть, что клады указывает, сходить посоветоваться, да с пустыми-то руками и не ходи.
— То еще не беда, дитятко, что на деньгу пошла, отвечала Перфильевна.
На другой день раным-ранешенько снарядила она Ваньку в город, и конец холста и ниток моток и полтину денег припасла она ему для знахарки, а чтобы не проголодался хлеба краюху, да соли, да толокна, да ложку с плошкой в кузов Ваньке положила.
