Чаша луны поднялась довольно высоко, но оставалась такой же красной. Присмотревшись, можно было видеть светящийся ободок.
Действительно, восточная часть горизонта была окутана дымом – куда сильнее, чем все предыдущие дни.
И тут зазвонил телефон.
Нойман разрешал беспокоить его в минуты восхода луны только в самых крайних случаях.
– Шеф! – Это был Эдель. – Мои ребята в Дрездене что-то выкопали. Что-то очень важное. Целый грузовик каких-то материалов. Они только ждали группу Скорцени, чтобы те отмазали их от местного CC…
– И… что?
– Дрездена больше нет, шеф.
– Не понял?
– Дрездена нет! Это один огромный костер! Мартеновская печь! Я в Лейпциге, шеф. Зарево видно отсюда…
Женева, 13 февраля 1945. 5 часов утра
Ультима внезапно проснулась и села. Было почти темно и очень тихо, однако же сердце колотилось и все внутри сжималось в томящей неясной тревоге. Она встала, набросила халат и подошла к окну. Несколько далеких огней на озере, а слева вдали – красно-желтая корона раскаленного газа над кратером вулкана да размытое пятно света на облаках: луна.
В соседней комнате, испуганно сжавшись и закрыв голову подушкой, спал Рекс.
Бедный, бедный, подумала Ультима.
Потом ей показалось, что скулит щенок. Она стала прислушиваться, и тут в дверь тихонечко поскреблись.
– Пожалуйста! – беспомощный рыдающий голосок. – Я знаю, тут кто-то есть. Ну пожалуйста!..
– Кто это? – спросила Ультима сквозь дверь.
– Помогите! Я… я с яхты, под вашими окнами. Вы меня видели, наверное…
– Ну и что?
– Там… там Джо… Он застрелился!
– Ну и что?
– Ну пожалуйста! Я не знаю, что делать…
– Кто там? – спросил сзади Рекс.
Ультима открыла дверь:
– Входите.
Зареванная девушка в цветастой косынке поверх папильоток и мужской рубашке, босая. Распухшие губы, распухшие глаза, свежая ссадина на скуле. Закушенные костяшки пальцев…
Когда Рекс подал ей стакан воды, она не сразу смогла отпить глоток.
Ее звали Никита. Француженка из Нового Орлеана, последние два года она жила в Стокгольме. Так получилось. Джо, ее жених, он имел отношение к химическому производству, закупал в Швеции какие-то лицензии и патенты… он совершил какую-то важную сделку, а потом предложил ей такой вот замечательный отдых… она вообще не знала, что так бывает… он помог ей, и вот они здесь, уже две недели, а там, в Стокгольме, ее тело лежит в клинике… ну, они с Джо так подстроили специально… и все было хорошо, но вчера – нет, позавчера, – когда они гуляли по городу, к Джо подошел какой-то страшный черный пес и пристально посмотрел на него… и Джо… он… из него будто бы вынули пружину. Он стал… никакой. Она пыталась его расшевелить… Ничего не получилось. То есть ему словно бы через силу приходилось вспоминать, что делать, и что говорить, и как реагировать… это было мучительно. И для нее, и для него. А этой ночью все стало еще ужаснее, он почти не узнавал ее… говорил страшные вещи – так спокойно, глядя в глаза… Она – нет, не вспылила, она притворилась перед собой, что вспылила, ушла, заперлась в каюте, накрутила волосы… только чтобы унять страх. А потом почти уснула…
