— Мы знакомы. — Графиня улыбнулась и обратилась к молчавшему мистеру Мори: — Это было чуть меньше четырех лет назад, в Эдинбурге. Вы путешествовали с вашим дядей и, если мне не изменяет память, доставили мне кое-какие письма моего мужа.
Он кивнул и прошел по комнате, чтобы чинно приветствовать графиню. София ждала, скромно опустив глаза, а потом его гулкий шотландский голос произнес:
— Госпожа Патерсон, к вашим услугам. — Он взял ее руку своими крепкими пальцами, и от этого короткого быстрого прикосновения по ее телу пробежала какая-то теплая, волнующая волна. Она пробормотала в ответ что-то невразумительное.
Полковник Хук сказал графине:
— Насколько я понимаю, ваш сын сейчас не с вами в Слэйнсе?
— Нет. Но мы ожидаем его возвращения со дня на день, и у меня есть несколько его писем, которые он просил передать вам. — Тон ее сделался серьезным. — Вам известно, что парламент утвердил унию?
Для Хука эта новость, похоже, не была неожиданной.
— Я боялся этого.
— Это вызвало крайнее недовольство у простых людей, и теперь пэры, другие лорды и члены парламента — все вернулись в свои родовые имения. Только мой сын, граф Маришал и его сиятельство герцог Гамильтон все еще остаются в Эдинбурге. Последние двое, как мне сказали, серьезно больны и не в состоянии путешествовать.
— Печально это слышать, — нахмурившись, произнес Хук. — Я писал герцогу Гамильтону до отплытия. Просил прислать сюда толкового человека мне в помощь.
Графиня кивнула.
— Он выполнил вашу просьбу. Прислал некоего мистера Холла, священника, который любезно выступил в роли проводника для госпожи Патерсон, когда они путешествовали из Эдинбурга. Мистер Холл согласился задержаться у нас и дожидался вас месяц, но дольше ждать не мог.
Хука это известие, похоже, огорчило.
— Нам на несколько недель пришлось задержаться в Дюнкерке, ждали попутного ветра.
«Дюнкерк, — подумала София. — Значит, они прибыли из Франции». И бледное лицо Хука говорило о том, что плавание было не из легких.
Графиня, женщина проницательная, как видно, пришла к таким же выводам, потому что сказала полковнику Хуку, что их задержка не имеет значения.
— Однако вы оба, должно быть, устали в дороге. Полковник, прошу вас, прочитайте письма и отдохните. У нас еще будет время поговорить.
— Благодарю вас. Путешествия на корабле никогда не сказывались на моем здоровье лучшим образом. Самую норовистую лошадь под собой я предпочту любому, даже самому тихому морю.
София храбро посмотрела туда, где в терпеливом молчании стоял мистер Мори, и заметила, что на его здоровье морское путешествие не сказалось никоим образом. Он, похоже, мог простоять так целый день, давая возможность другим продолжать разговор. Она вспомнила, как когда-то говорил ее отец: «Мужчины, которые наблюдают и мало говорят, часто бывают умнее тех, кому служат». У нее появилось чувство, что в случае с этим мужчиной так и есть.
