Отец сказал бы, что я занялась «раскрашиванием карт». Так он всегда говорил, когда я тратила время и силы на что-то, по его мнению, совершенно неважное, еще с тех пор, когда я заканчивала школу. На уроках географии я любила разрисовывать карты: красила в голубой цвет море у берегов, закрашивала долины, наводила горы. Но отец всегда говорил это ласково, как будто тоже понимал, что бывают случаи, когда мозгу требуется одно — раскрашивать карты.
Как бы то ни было, рисовать мой замок, вычерчивать хитрые линии на листе бумаги, аккуратно выводить прописными буквами названия комнат — это занятие давало мне некоторое ощущение удовлетворения от выполненной работы. Жаль, у меня не было мелков, а то бы я еще и раскрасила свое произведение. Когда с этим было покончено, я почувствовала себя гораздо лучше.
Поставив план рядом с компьютером, чтобы видеть его во время работы, я пошла делать бутерброд. Стоя у окна, жуя свой обед и глядя на море, не думая ни о чем конкретном, как это со мной часто бывает, я увидела собаку.
Маленькая собачка бежала по берегу, и уши ее радостно болтались, когда она прыгала по белой пене, словно не чувствуя холода, вдогонку за каким-то ярким и круглым предметом, который катился по песку. Теннисный мячик, догадалась я. Собака тем временем догнала мячик, схватила его зубами и с торжествующим видом припустила в обратную сторону. Это был спаниель в коричневых и белых пятнах.
Еще даже не увидев человека, к которому бежала собака, мужчины, который стоял, глубоко засунув руки в карманы и зябко передергивая плечами от ветра, я поставила тарелку на подоконник и кинулась искать зубную щетку. И куртку.
Почему — сама не знаю. Если бы я захотела, я бы смогла придумать несколько объяснений. Он был приветлив со мной при первой встрече, да и после утра, проведенного безвылазно в коттедже, мне хотелось выйти на улицу и поговорить с кем-нибудь. К тому же мне очень понравилась его собака. Так я и твердила себе всю дорогу, пока спускалась по холму, шла по тропинке, переходила узкий деревянный мост и огибала дюны. Но, когда я дошла до пляжа, как только он повернулся и улыбнулся мне, я поняла, что дело совсем в другом.
Этим утром он был еще больше похож на пирата, веселого морского разбойника: темные волосы до воротника, раздуваемые ветром, блеск белых зубов, подчеркнутый стриженой бородкой.
— Выходит, не помогли вам мои указания? — спросил он.
— Что, простите?
— Когда мы с вами встретились, вы ехали в Питерхед. Вы так и не нашли дорогу?
