— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Да. Я пришла навестить одного из пациентов.
— Имя?
Ровена кашлянула, чувствуя себя все более неловко в присутствии этой деловитой молодой особы.
— Его зовут Джон.
Та вскинула брови, и Ровене пришлось сознаться, что она не знает фамилии пилота.
— Вам повезло, — улыбнулась женщина. — Сейчас у нас числится только один Джон, и вы не первая, кто его навещает.
Щеки Ровены зарделись. Девушка преподнесла дело так, будто Ровена явилась лишь очередной обожательницей в длинном списке.
— Вообще-то, я не собиралась заходить к нему в палату, а лишь хотела оставить вот это…
— Ровена! Виноват, мисс Бакстон.
Она повернулась и увидела мистера Дугласа Диркса, который шел к ней по коридору.
— Здорово, что пришли. Наш мальчик немного загрустил.
Наш мальчик? Ровена не думала, что может покраснеть сильнее, однако ошиблась.
— Но я не в гости, я просто хотела передать…
Ее слабые возражения не возымели эффекта.
— Конечно же, вы прибыли проведать! Как же не справиться после такой истории.
Он предложил ей руку, и Ровена, смущенно сдавшись, ее приняла. Новое больничное крыло выглядело неплохо. Высокие окна, от пола до потолка, обеспечивали хорошее освещение и свежий воздух, а напольная плитка сияла чистотой. Пациентам было просторно; некоторые кровати были отгорожены ширмами, чтобы больные чувствовали себя свободнее.
— Как он? — спросила Ровена, и в горле у нее вдруг пересохло.
Что, если он до сих пор без сознания? Зачем она вообще сюда пришла?
— Сами увидите, — отозвался мистер Диркс, победно помахивая рукой.
Молодой человек, о котором шла речь, сидел в постели, а над ним суетилась хорошенькая темноволосая сиделка. Золотисто-рыжие волосы пилота расчесали, и медсестра мыла бритвенные принадлежности.
При первом взгляде на пострадавшего пульс у Ровены скакнул. То, что он симпатичный, она поняла еще на холме, но знать не знала, что встретила самого красивого мужчину в своей жизни. Нет, он не был похож на классического Давида работы Микеланджело и не отличался традиционной приятной наружностью кузена Колина или лорда Биллингсли. Его очарование объяснялось солнечной гаммой золота и корицы в излишне длинных волосах и лучистых глазах цвета небесной лазури. Губы чересчур тонкие, черты лица — острые и четко очерченные, однако весь он словно светился изнутри, и тусклый мир Ровены вновь заиграл красками. Она осознала, что беззастенчиво пялится на него, и снова покраснела. К счастью, мистер Диркс сгладил неловкую паузу:
