Здесь же дни проходили в переодеваниях из утреннего платья в дневное, а после в вечернее. Для прогулки или выезда приходилось полностью сменить наряд, а остаток времени, как саркастически заметила Элейн, уходил на подбор следующей перемены.
Виктория перелезла через низкую каменную ограду и вышла на дорогу.
Можно было сократить путь и отправиться лесом, но няня Айрис взяла с нее слово, что она и близко не подойдет к роще ночью, а днем будет гулять в сопровождении друзей. Виктория решила, что это чересчур, но няня Айрис по-стариковски боялась призраков.
Позади сверкнули огни, запел автомобильный рожок. Она отскочила на обочину; машина проехала мимо, но тут же затормозила. Из машины доносились мужские голоса и смех. Виктория замерла, готовая бежать, если придется.
— Кузина Виктория! Что ты здесь делаешь одна-одинешенька? Маму хватит удар, если узнает.
Девушка всмотрелась в сгущающиеся сумерки:
— Колин? Это ты?
— Собственной персоной. Себастьян, подвинься, чурбан неотесанный. Вик, залезай в машину. Я тебя подвезу.
Высокий мужчина невозмутимо перебрался на заднее сиденье, где уже кто-то сидел. Виктория узнала в нем лорда Биллингсли. Второго пассажира она раньше не видела.
Девушка открыла дверь дорогого открытого автомобиля и села рядом с кузеном.
— Я даже не слышала о твоем приезде. Родители знают?
— Нет, я хочу сделать им сюрприз на выходные. Себастьян и Кит отправились за компанию. На самом деле я приехал ради Элейн.
— Элейн?
— Да. Бедная сестренка твердит, что ей ужасно скучно в глуши, вот я и стараюсь расшевелить ее, когда удается задвинуть учебу. А ты не заскучала?
Виктория замялась, не желая никого обидеть. Колин догадался о причине смущения и рассмеялся:
— О, можешь сказать как есть. Я знаю, каково здесь приходится.
— Честно говоря, у меня появилось небывалое количество свободного времени.
Колин запрокинул голову и покатился со смеху. Виктория всегда находила его симпатичным, но последний раз видела еще подростком. За два года он неожиданно возмужал. Как у Элейн, у него были каштановые волосы и голубые глаза, но краше прочего оказалась улыбка, смягчавшая волевой подбородок Бакстонов. Колин смахивал на сказочного героя — не того, что завоевывал принцессу, а на его верного друга, благодаря которому все и налаживалось.
— Весьма здраво сказано, кузина. Тебе же исполнилось восемнадцать? А почему ты не вышла в свет?
— Мы с Ровеной не хотели устраивать бал, а отец не настаивал, — пожала плечами Виктория.
