Въ то время я привыкъ принимать мнѣніе моего дяди съ такимъ уваженіемъ, что и эти свѣдѣнія принялъ за подлинныя. Портретъ мистриссъ Фирминъ дѣйствительно былъ прекрасенъ; его рисовалъ мистеръ Гарло въ тотъ годъ, какъ онъ былъ въ Римѣ и когда въ восемнадцать дней кончилъ вопію съ «Преображенія», къ восторгу всей академіи; но я, со своей стороны, только помню слабую, худощавую, увядшую лэди, которая выходила изъ своей уборной всегда чрезвычайно поздно, и устарѣлыя улыбка и гримасы которой обыкновенно подстрекали мой юношескій юморъ. Она обыкновенно цаловала Фила въ лобъ и, держа руку мальчика въ своей худощавой рукѣ, говорила:
— Кто бы предполагалъ, что такой большой мальчикъ мой сынъ?
— Будьте добры къ нему, когда меня не станетъ, сказала она мнѣ со вздохомъ въ одинъ воскресный вечеръ, когда я прощался съ нею; и глаза ея наполнились слезами и она въ послѣдній разъ протянула мнѣ свою исхудалую руку.
Докторъ, читавшій у камина, обернулся и нахмурился на нее изъ-подъ своего высокаго лоснящагося лба.
— У тебя нервы разстроены, Луиза; ты лучше ступай въ свою спальную, я ужь говорилъ тебѣ, сказалъ онъ рѣзко. — Юные джентльмэны, вамъ пора отпраніяться въ Грей-Фрайярсъ. Извощикъ у дверей, Брэйсъ?
И онъ вынулъ свои часы — большіе блестящіе часы, по которымъ онъ щупалъ пульсъ столькихъ знатнѣйшихъ особъ, которыхъ его удивительное искусство вылечило отъ болѣзни. При разставаніи Филь обнялъ свою бѣдную мать и поцаловалъ её подъ глянцовитыми локонами, локонами накладными, и рѣшительно взглянулъ въ лицо отцу (взглядъ котораго обыкновенно опускался передъ взглядомъ мальчика), и угрюмо простился съ нимъ прежде чѣмъ мы отправились въ Грей-Фрайярсъ.
Я обѣдалъ вчера съ тремя джентльмэнами, возрастъ которыхъ можно было угадать во ихъ разговору, состоявшему по большей части изъ воспоминаній объ Итонѣ, и насмѣшекъ надъ докторомъ Китомъ [4]. Каждый, описывая, какъ его сѣкли, подражалъ всѣми силами манерѣ и способу операціи знаменитаго доктора. Его маленькія замѣчанія во время этой церемоніи принимались съ чрезвычайной шутливостью; даже свистъ розогъ пародировался съ удивительной вѣрностью, и послѣ довольно продолжительнаго разговора началось описаніе той ужасной ночи, когда докторъ вызвалъ цѣлую толпу мальчиковъ съ постелей и сѣкъ цѣлую ночь, и пересѣкъ Богъ знаетъ сколько мятежниковъ. Все эти взрослые люди смѣялись, болтали, радовались и опять помолодѣли, разсказывая эти исторіи; каждый изъ нихъ искренно и убѣдительно просилъ посторонняго понять, что Китъ быль настоящій джентльмэнъ. Поговоривъ объ этомъ наказаніи, говорю я, по-крайней-мѣрѣ съ часъ, они извинились передо мной, что распространились о предметѣ интересномъ только для нихъ; но, право, разговоръ ихъ чрезвычайно занималъ и забавлялъ меня, и я надѣюсь и готовъ выслушать опять всѣ ихъ весёлыя исторійки.
