Устные календари земледельческого круга закрепляли взаимосвязь времен года, родственные их отношения, подобно тому как общая кровля объединяла в семейное гнездо беспечное детство, зрелый возраст, мудрую старость. Запас наблюдений за окружающим миром, опыт хозяйствования позволял кровную эту зависимость продлевать до отдельных дней, частей суток.
Предвосхищая грядущее, брали мужики за основу снежный покров:
«Весной снег шершав — к урожаю, гладок — к недороду».
«Рано затаяло — лето мокрое».
«Снег долго лежит грудами — скоту легкий год».
По осадкам и водополице заключали:
«Вода пойдет, пока лед держится, — к плохому году».
«Если первый гром загремит, когда река еще подо льдом, то семги не жди, а если река распарится и загремит гром, то сей год будет сёмга».
«Весной грязь — Бог хлебушка даст».
«Как под копытом мокро, так корова молока убавит».
«Разлив большой — урожай хороший».
«Вода разольется — сена наберется».
«Вода сходит в ясные дни — к погожей жатве».
Подвижки крылатых стай с юга, поведение птиц неизменно привлекали внимание:
«Гуси высоко летят — будет много воды, низко — будет мало».
«Крик дергачей с весны предвещает урожайное лето».
«Вперед закричит перепел — будет много хлеба; вперед закричит дергач — много травы, мало хлеба».
Состояние посевов, ранняя зелень не пропускались:
«Что наперед тронется в рост, озимь или трава, на то и урожай».
«Густое жито всходит — веселит, а редкое детей кормит».
«Береза перед ольхой лист распустит — лето сухое; ольха опередит — мокрое».
С зеленью, впрочем, погодим. У «снегогона», «водопола», «солнечника» народных месяцесловов на плечах не менее трудные заботы: проталины слить в сплошной массив, вскрыть реки, озера, просушить и прогреть нивы для ранней борозды.
«Апрель отмыкает ключи и воды» — сказано. «Ручьи землю будят» — заявлено.
Из далей дальних с голоса пращуров доносится:
— Будь здоров, как вода, и богат, как земля!
Что они, четыре недели? Выше, шире ход солнца, успей поспевать за ним. Круче весне шагается — у хлебороба времени нехватка. Под пологом ночи творятся великие таинства. Почки набухают, вот-вот лопнут. Шишечки ольхи крошат семена, снег от них будто в веснушках. Безмолвие полей, лесов нарушается свистом крыльев над ними.
Утром слышишь: в Магрином бору заворковал витютень, прилетный дикий голубь. Смотришь: вовсе загустели вершины берез, с тугой бересты, отслаиваются прозрачные пленки…
Помню, в избе было не усидеть. Бабушка отлучится — с пойлом к корове Белухе и комолому теленочку, сена задать овцам, — и удернешь на улицу, ищи-свищи.
