Бывало, дует, не дует ветер, слухом деревни полнятся: «Едет коляда из Новгорода».
Впрочем, к нам обрядность поступала отовсюду. Вологодчина, ее Присухонье некогда были бойким перекрестком. По суше и воде пути в Сибирь, к Архангельской пристани; от Тотьмы, Великого Устюга на Дальний Восток, Чукотку, за океан, в Америку, прозывавшуюся в те годы Русской. Принимал Север беглых от барщины: составлялись поселения целиком из выходцев с Украины, Белоруссии. Да местные коми, карелы, вепсы. «Что ни город, то норов, что ни деревня, то обычай» — про нас поди сказано!
«Зима за морозы, мужик за праздники».
6 января — Рождественский сочельник, постная кутья.
Днем у прорубей, колодцев девицы шепчутся, с парнями заговорщически перемигиваются, дома из сундуков-укладок достают и примеряют обновы. Пожилые пост блюдут и молодежь строжат. Благочестие требовало вести себя смиренно, ни крошки не вкушать до вечерней звезды.
Там, где неукоснительно следовали заповедям предков, стол к ужину, говорят, осыпался сеном, поверх стлалась скатерть. Водружались в красном углу плуг, упряжь: на процветанье хозяйства, крепни оно и матерей! Блюда подавали постные, обязательно кутью: кашу на ягодах, меду — сочиво (отсюда название праздника — сочельник).
С ложкой ее — «стужу кликать» — посылали мальчонку. В сенях мрак, скрипят половицы, аж по телу мурашки, и напрягал голосок будущий пахарь:
— Мороз, мороз! Иди есть кутью. Зимой ходи, летом под холодиной лежи!
В сочельник горожанами — в корзине пироги, калачи — посещались остроги.
Разве что тяжелая болезнь препятствовала и государям допетровской эпохи творить милосердие. Затемно властелин Кремля шествовал к тюремным сидельцам. Осужденные оделялись съестным на разговенье, при разборе жалоб царь кому сбавлял сроки, кого в целом освобождал от наказания. Появлялся государь в домах призрения у больных и увечных, за тынами-частоколами среди пленных — никто не должен быть обойден из его рук подаянием! На Красной площади, возле Лобного места, на Земском дворе, кишевшими голью перекатной, по повелению милостивца производилась раздача денег. Перепадало тут отнюдь не нищим и убогим. Вестимо, Москва: «Наш Абросим совсем не просит, а дадут — не бросит».
Затронут чуть-чуть канун. Ночь опустилась. Ночь перед Рождеством, ничего не было тебя волшебней, чаровница!
Впереди святки, когда кажин день наособинку. Молодежь с берега Онежского залива Белого моря, например, пустится по избам, изображая то «пахоту», «бороньбу», то «прогон скота». Ряженые, где их не было? Где на колядках виноградьем красным не собирали из подношений пирушку-складчину?
