Огонь в завершении масленой недели символизировал поражение зимы с ее тьмой и холодом, победу света и тепла. Напомним: в язычестве и первых веках христианства февраль заключал оборот времен года, открывал путь новолетию.
Проводы масленой — у друга и недруга проси прощенья, кто перед кем согрубил, сердца не сдержал, чтобы наперед зла не замышлять. Душа на год вперед да пребудет чиста. Примиренье скреплялось поцелуями.
Дорогую блиноедку, провожая, повсюду проклинали обманщицей:
А нас масленица подманула,
Подманула, лели, подманула…
Горьку редьчину подложила,
Подложила, лели, подложила.
А тая редьчина горче хрену,
Горче хрену, лели, горче хрену!
Назавтра, в «чистый понедельник», богобоязненному люду рот полоскать, очищаясь от скоромной пищи, в субботу — «тужилку по масленой» — печь блины, теперь-то на постном масле!..
Февраль — зимы закат.
Лучезарно небо. Молодо темнеют хвоей перелески, сронив навись инея.
Бокогрей чуть теплее просинца, чего довольно, чтобы в тайге молодой лось сложил рога, чтобы в тундре дикие олени с непокрытой головой весне поклонились.
Слоняются по угрюмым хвойникам кукши парами, примеряются к деревьям, где им поселиться по-семейному. Понравилась елка, сразу в крик:
— Крэ-э… крэ!
Ну по ней лазать, с лапы на лапу перелетать, точно с этажа на этаж, ну шастать по ее темным закоулкам.
В лесных деревнях нет — нет и гостят стаи клестов. У нас они любили березу со скворешней. Осыплют ее вершину — алые, оранжево-желтые, зеленые, — вмиг белоствольная расцветет, как разулыбается. Тишины как не бывало. Трели, звонкие выкрики:
— Кле-кле!
— Ци-цик!
И к избе, и давай мох из пазов бревен теребить, щипать кривыми, сложенными крест-накрест клювами…
Красно-алым и зеленым, нипочем им холода, птенцов выводят, были б на елках шишки. Видимо, вся загвоздка — из чего гнезда вить.
Реже перед обозами перепархивают пуночки-подорожники. Звончей стали запевки синиц.
— Скинь — кафтан! Скинь — кафтан! — чудится в задорных голосах.
Есть такие, кто синичьей подсказкой не пренебрегает: что кафтан — они шубу долой.
Голавли, караси, лини с осени в «шубах», как рыбаки называют густую плотную слизь на их чешуе. Она образуется после залегания рыб на отстой. Душно подо льдом, вода обеднела кислородом. Подвигаются рыбьи косяки к устьям рек, ручьев, к родникам — освежиться, стряхнуть зимнюю дрему. На быстрины-перекаты перемещаются голавли, трутся в тесноте — не за горами весна, шубы прочь!
Изгоняя зиму, весну вызывая, пела когда-то детвора:
