Правда, после этой игры многое изменилось. Особенно на поверхности. Кто выжил там? Какие уровни остались нетронутыми? Сколько миллионов людей стали жертвами этой электронной войны? Погибло ли человечество? Мои вопросы могут показаться нелепыми, поскольку здесь, на седьмом уровне, ничего не изменилось. Жизнь продолжается, но мне уже нечего делать. Любопытно будет узнать, что осталось от неприятеля…
Наша ЦПУ превратилась в музей. Или в одно из святых мест. Прежде лишь мы, четверо, имели право войти т. д., теперь это может сделать всякий.
Сегодня я побывал там впервые после окончания войны. В зале было полно праздной публики, она совала свой нос повсюду, развлекалась, нажимая кнопки на пульте, задавала мне идиотские вопросы.
— Вам было трудно нажимать эти кнопки? — допытывалась одна дама.
Я засмеялся, сказав, что в этом нет ничего трудного: это мог бы сделать и ребенок или дрессированная обезьяна.
Однако, ответив, я невольно задумался: если и вправду все так просто и легко, тогда зачем нас, офицеров-пусковиков, подвергали столь долгому и сложному обучению? Чему меня, собственно говоря, обучили? Нажимать кнопки! И все. Да, я приобрел еще кучу всяких технических знаний, но, как теперь выяснилось, они были мне ни к чему, поскольку не имели никакой связи с моей основной миссией. Сейчас я убежден, что все это было нужно, чтобы скрыть от меня относительную простоту моей задачи. Я уверен, что план моего «совершенствования» разработан коллегами моей жены — психологами. Экспериментируя на шимпанзе, чтобы изучить реакции человека, они сделали из людей шимпанзе.
Возгласы посетителей отвлекли меня от этих размышлений. Экран! Как же я упустил его из виду?
Экран-карта еще действовал. Когда я видел его последний раз, это было 9 июня в 11.21. Люминесцирующая карта еще густо пестрела от разноцветных точек, кружочков и пятен. По-моему, я что-то сказал тогда об абстрактной картине и хроматической гармонии. Теперь карта была совершенно черной.
Кнопки А4, В4 и С4 поработали на все сто. Не пощадили ни одного квадратного километра земли неприятеля и его сателлитов. Не видно было ни единого красного пятнышка, не говоря уж о белом.
Странное чувство охватило меня. Поразило не столько опустошение как таковое, сколько его тотальный характер. Вид этой непроглядно-черной карты заставил меня тут же покинуть пусковую. И я твердо решил больше никогда не переступать ее порога.
А как выглядит наша карта там, у неприятеля? Что видят они на экране своей пусковой? Есть ли там точки, кружки или белые пятна? Или и там все тоже черно?
