— А это? — я опять изобразил пальцами пешее хождение.
Он пожал плечами — фамильный жест! — и улыбнулся.
— Само получается. Надо только настроиться. Одиночество, знаешь, это такая сила…
— Пошли чай допьем, что ли, — сказал я.
— Пошли… Хороший у тебя чай. Индийский?
— Подымай выше, — сказал я. — Цейлонский.
— Здорово. А то грузинский мне уже…
— Случайно достал, — ответил я и осекся.
— Вот-вот. Я что и говорю. — Он поболтал ложкой в чашке. — Она ведь эту путевку четыре раза выигрывала — это если и вас считать. Один раз все нормально обошлось — долетели без приключений; второй раз, как и вы — опоздали; а в третьем мире он полетел, и самолет разбился, но я остался жив. Черт, запутался, как говорить: «он», «я»
— Так вот что ты ищешь, — понял я наконец.
Ну да, — сказал он. — Мир, в котором я погиб.
Он допил чай и поставил чашку на стол.
— Надо идти.
— Куда же ты, на ночь глядя. Подожди, Нина придет…
— Потому и хочу уйти. Не обижайся. Трудно мне ее видеть…
Он уже одевался, когда зазвонил телефон.
Я взял трубку. Это была Альбина.
— Колечка, дорогой, — защебетала она, — ты очень скучаешь?
— Не очень, — честно признался я.
— Ты ведь не возражаешь, если Ниночка останется ночевать? Такой день, я ее заставила шампанского выпить, теперь ей за руль никак, а автобусы плохо ходят, такой мороз…
— Пусть остается, — сказал я. — Сама-то почему не позвонила?
— Стесняется чего-то, меня заставила. Ты что, такой ревнивый?
— Дай ей трубку.
В трубке зашуршало, потом виноватый-виноватый Нинин голос произнес:
— Алло…
— Привет. Утром домой не зайдешь?
— Зачем? Сразу на работу, тут близко.
— Ладно. Тогда ключи от машины оставь в лифтерной, я приеду, заберу. Ну, целую. Альку еще раз от меня поздравь…
Я положил трубку. Он стоял, прислонясь к стене.
— Так что все, — сказал я. — Переночуешь, а там посмотрим.
Когда мы завалились спать, я спросил:
— А как ты все-таки это… перемещаешься?
— Пещеру нашу помнишь? Ну еще бы! Забираюсь я в нее… Я почему, собственно, ее выбрал? Она ведь никаким случайностям вроде бы не подвержена, значит, должна существовать во всех мирах… Так вот, забираюсь в нее, закрываю глаза и настраиваюсь. Словами этого не объяснить, Тут, наверное, просто прочувствовать надо все, что я прочувствовал, — а этого, брат, и врагу не пожелаю. Ну вот, а потом выхожу из пещеры и иду сюда, адрес почти везде один и тот же. Если здесь прокол, тогда в адресное бюро.
Вот и все. Давай спать.
— Подожди, еще спрошу. Сильно различаются миры?
