— Это предусмотрено, Ваше Величество, — уточнил старший мастер. — В случае поломки возница указывает нам слабую деталь, и мы тут же приступаем к ремонту.
— Это часто случается?
— Нет, Ваше Величество. И цех пользуется этим для исправления ошибок и улучшения качества изделий.
— Не ослабляйте ваши усилия.
— Ваше Величество… Могу ли я обратиться к вам с вопросом?
— Слушаю тебя.
— Скоро война?
— А ты ее боишься?
— Мы делаем оружие, но боимся военного конфликта. Сколько египтян умрут? Сколько женщин станут вдовами? Сколько детей лишатся отцов? Неужели войны не избежать?
— Это зависит не только от нас! Но в чем будет наш долг, если Египет окажется под угрозой?
Старший мастер опустил голову.
— Египет — наш отец, наше прошлое и будущее, — сказал Рамзес. — Он дает все, не считая, и приносит свои дары каждый миг… Так можем ли мы ответить неблагодарностью, эгоизмом, трусостью?
— Мы хотим жить, Ваше Величество!
— Если надо, Фараон отдаст свою жизнь за Египет. Работай спокойно, старший мастер.
Как была прекрасна его столица! Пи-Рамзес был сном наяву, мгновением счастья, продлевающимся день за днем. Прежний город Аварис, проклятое прибежище захватчиков, пришедших из Азии, превратился в очаровательную и утонченную столицу, где акации и смоковницы укрывали от солнца как богатых, так и обездоленных.
Правитель Египта любил гулять за городом, в полях с высокой травой, по тропинкам, окаймленным цветами, вдоль каналов, пригодных для купания. Он охотно пробовал медовое яблоко или сладкий лук, наведывался в хозяйства, вырабатывающие столько же оливкового масла, сколько было песка на берегу Нила, дышал воздухом, наполненным ароматами садов. Прогулка правителя заканчивалась в шумном внутреннем дворе, окруженном складами, где хранились все богатства города: ценные металлы, редкая древесина, запасы хлеба.
Но в последнее время Рамзес не прогуливался ни за городом, ни по «бирюзовым» улочкам. Он проводил все свободное время в казармах среди опытных воинов, оценивающих по достоинству условия проживания в новых помещениях.
Воины, часть которых составляли многочисленные наемники, были довольны жалованьем и качеством пищи. Но многие жаловались на частые учения и сожалели о том, что не нанялись в армию на несколько лет раньше, когда мир казался крепко установившимся. Переход от упражнений, пусть и тяжелых, к боям с хеттами не радовал даже привычных к войне опытных воинов. Все боялись жестоких воинов-анатолийцев, не потерпевших еще ни одного поражения.
