Когда правитель увидел Амени, входящим в казарму, где когда-то еще юношей Рамзес вырвал его из рук мучителей, он был удивлен. Его верный писец испытывал отвращение к такого рода местам.
— Ты пришел поупражняться с мечом или копьем?
— Наш поэт прибыл в Пи-Рамзес и желает тебя видеть.
— Ты хорошо его устроил?
— В доме, похожем на его жилище в Мемфисе.
Сидевший под своим любимым лимонным деревом Гомер наслаждался ароматным крепким вином, настоянном на анисе и кориандре, курил трубку в виде толстой раковины улитки, набитую листьями шалфея. Кожа его была смазана оливковым маслом. Поэт поприветствовал царя ворчливым голосом.
— Не вставай, Гомер.
— Я еще способен поклониться правителю Двух Земель.
Рамзес уселся на складной стул рядом с греческим поэтом. Гектор, его черно-белый кот, прыгнул Фараону на колени и, как только он начал его гладить, замурлыкал.
— Вам нравится мое вино, Ваше Величество?
— Оно немного терпкое, но запах соблазнительный. Как вы себя чувствуете?
— Кости мои болят, а зрение все ухудшается, но климат успокаивает боли.
— Это жилище вас устраивает?
— Оно прекрасно. Меня сопровождают повар, служанка и садовник. Это милые люди, умеющие ухаживать за мной, не докучая. Как и мне, им хотелось увидеть вашу новую столицу.
— Но не было бы вам спокойнее в Мемфисе?
— Но в Мемфисе ничего не происходит! Судьба мира решается здесь. Кто лучше, чем поэт, сможет почувствовать это? Послушайте:
«… Аполлон сребролукий:
Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,
Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;
Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали
В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный
Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;
Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца
В самом начале на месков напал он и псов празднобродных;
После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;
Частые трупов костры непрестанно пылали по стану.» [4] — Стихи из вашей «Илиады»?
— Да, но действительно ли они говорят о прошлом? Этот город бирюзы, город садов и фонтанов превращается в военный лагерь.
— У меня нет выбора, Гомер.
— Война — это позор человечества, доказательство того, что оно представляет собой выродившийся народ, управляемый невидимыми силами. Каждый стих «Илиады» — это заклинание злых духов, призванное искоренить насилие из людских сердец. Но мое искусство иногда кажется мне смехотворным.
— Однако вы обязаны писать, а я — править, даже если моя страна станет полем боя.
