— Но, если основы этой земли уже сейчас столь расшатаны, — осторожно вставил молодой приятель, — это неминуемо должно привести к полному краху и распаду общества. Если так, не чревато ли это…
— Чревато, чревато, — перебил его Имярек Имярекович, — но, что делать? Так или иначе, остаются непреложные законы природы, не обойдешь. Всякий микроб, надо думать, мечтает жить и плодиться возможно долее, но его процветание ведет к гибели питающей стихии. Увы… Есть еще другие земли, другие народы, другие планеты, наконец… Жаль, что не утешает нас надежда на горнюю справедливость. Но незачем в своих думах, поверь мне, старому волку, уноситься так далеко от насущных земных сегодняшних проблем. Неумеренная увлеченность таковыми абстракциями, не суля никакой практической пользы, иссушает всего лишь радость нынешнего дня. Нам свойственно воспринимать мир cum grano salis[10], постараемся дольше находиться в среде иных настроений. И тогда: мы глумимся и смеемся над ними потому, что нам нужно развлечься, повеселиться. Ergo[11] — так же негодуем только из желания порезвиться. Люди исключительно забавны, и это так увлекательно — моделировать ситуации, сталкивать друг с другом фигуры, помня, разумеется, о своей насущной выгоде. Впрочем… на мой вкус, сценарий, предложенный сегодня миру, убог: дом под красным фонарем — это mauvais genre[12]. Хотя, если принять во внимание комфорт утилизации — да, с лоретками-кокотками проще ладить. Несомые желанием, они хотят еще, еще и еще больше. Это почти perpetuum mobile[13].
За окнами янтарной горницы по-прежнему лучился искусственный июльский полдень. Имярек Имярекович загасил пламя спиртовки, и друзья-приятели на какое-то время оцепенели в интервале безмолвия.
— И вот… — прервал сверхъестественное затишье хозяин. — Ты меня тут невольно вдохновил на целую лекцию. Однако ты, верно, заметил, мы не можем позволять себе столь продолжительное отдохновение. Итак, Fare the well!
— Fare thee well! And if for ever, still for ever, fare thee well![14] — отозвался гость.
На том дружеское свидание закончилось.
Через полчаса Имярек Имярекович в наушниках уже сидел в своей фонотеке и прослушивал только что присланные кассеты, отмечал что-то в трех тетрадях, и вряд ли те кассеты содержали напевы американских негров. Невзрачный гость тоже успел приступить к личным обязанностям, сходственным с деятельностью его старшего товарища. Здешний край давно уже заволок покров ночи, но и Алла Медная не спала. Она вершила важную работенку, результаты которой замышляла послезавтра, в понедельник, представить своему патрону.
