. Несмотря на то что в научных исследованиях идея типа довольно успешно пробивала себе дорогу, перейдя из биологии в антропологию, археологию и социальные теории, все же авторитетная позиция Милля в целом вытеснила ее из логики, так что философам, лингвистам и психологам XX в., начиная с Л. Витгенштейна и Л. С. Выготского и кончая Э. Рош и Дж. Лакоффом, пришлось открывать ее практически заново.
Таким образом, теории эмпирической классификации привели к усложнению оснований классической логики, но не сокрушили их. Над атомарной вселенной по-прежнему возвышался мир общих понятий, которые, конечно, уже не считались эманацией Логоса, но все же сохраняли претензии на универсальность. Теория демократии выражала одновременно и опыт множества, и опыт универсальной идеи.
Однако в логике XIX — начала XX в. имелась и другая тенденция, которая представляла собой реакцию на эмпиризм. Пожалуй, наиболее полное выражение она нашла в неокантианстве, точнее, в теории образования исторических понятий Генриха Риккерта. Исторические понятия в отличие от естественно-научных являются, по Риккерту, не генерализирующими, но индивидуализирующими понятиями. Логика Риккерта описывает метафизику немецкого историзма, весьма отличную от атомарной номиналистической вселенной англо-французского позитивизма. История представлялась истористам как результат деятельности надындивидуальных коллективных сущностей и великих людей, которые воплощали собой дух этих сущностей в его неповторимом историческом развитии:
«Общая историческая связь есть объемлющее „целое“, и единичные индивиды суть его части… Такие слова, как греческое или немецкое, представляют собой в истории не наименования для родовых понятий, содержащих в себе общее всем грекам или немцам… Фактическое содержание… понятий о народах, периодах, эпохах культуры состоит… из того, что оказывается лишь у сравнительно небольшого числа единичных индивидуумов… Мы привыкли рассматривать известные особенности, принадлежащие индивидууму Лютеру… как немецкие вообще… поскольку эти своеобразные черты вошли для нас в идеальное понятие о немце вообще. Впоследствии это историческое понятие становилось все богаче и богаче благодаря другим индивидуумам, как, например, благодаря Гете и затем благодаря Бисмарку… Итак, если общая душа немецкого народа вообще означает что-либо для историка, она есть отнюдь не общее родовое понятие, но индивидуальный процесс развития»
