– У нас есть еще время. – Я протянула руку в темноту и дотронулась до его щеки – сухой и горячей, словно вокруг не было ни ветра, ни мороза. – Обещай мне, что не пойдешь туда один. Может быть, что-нибудь изменится. Мы урежем порции, мы будем есть один раз в день, и может, нам удастся растянуть то, что осталось, больше чем на пару недель. Может быть, проснется эта чертова рыба. Или вам попадется лось. В конце концов, давай стрелять ворон. Нам нельзя на тот берег. Стоит нам только зайти внутрь, вдохнуть однажды, прикоснуться к чему-нибудь. я не знаю, как это работает, но уверена, что этого делать нельзя, по крайней мере, до тех пор, пока нас совсем не прижмёт.
Он молчал и не оборачивался ко мне, я его не убедила, подумала я, не убедила, потому что сама не верю в то, что говорю, надо сказать что-то ещё, чтобы он согласился подождать, потому что сейчас с ним никто больше не пойдет – никто из спящих сейчас за нашей спиной в маленьком тесном доме не согласится зайти туда, ворошить застывшие на холоде вещи, отводя глаза, стараясь не смотреть на тех, кто лежит там, – ни за что не согласится до тех пор, пока мы в самом деле не начнём голодать.
– Давай подождём, – сказала я, – недолго, несколько недель, пожалуйста, подождём. И тогда, даже если все они будут против, я пойду с тобой.
* * *
До них было совсем недалеко – каких-то два километра пешком по льду, и в светлое время суток на фоне тускло-серого неба с нашего острова видно было уютное, аккуратное облако дыма, вырывавшегося из труб двух огромных бревенчатых изб, чистых и новых, совсем непохожих на нашу жутковатую пародию на человеческое жилье. Там, в этих избах, были настоящие кровати, посуда, постельное белье; у них даже была баня – просторная, отдельно стоящая, пахнущая свежим некрашеным деревом, – и тем, кто удобно, почти без стеснения устроился на том берегу, не приходилось мыться по очереди возле приоткрытой печной дверцы над мутным эмалированным тазом, стараясь не ступить чистой босой ногой на почерневшие, неотмывающиеся половые доски. Электричества, конечно, не было и там, зато у них было достаточно спален, чтобы обеспечить им хотя бы какую-то, пусть минимальную раздельность, обособленность друг от друга; и еще столы – разной высоты, собранные по всем комнатам, – но в достаточном количестве, чтобы все могли есть одновременно, сидя, как люди.
Они были готовы позволить нам остаться там, с ними, – и не было дня, чтобы мы, безуспешно пытаясь обжиться на маленьком жалком острове, не задумались о том, правильно ли мы сделали, что отказались.
