Мистер Таус несколько бесконечных секунд глядел на неразборчивые каракули в книжице. А потом поднял голову. Взгляд его карих глаз был очень серьезным и настороженным.
— Если вы правы… — начал он. А потом вдруг хлопнул ладонью по столу. — Боже ты мой! Если вы правы, я немедленно беру это к мистеру Эрскину. Нет! Я беру к мистеру Эрскину вас. Давайте, ребята, поторапливайтесь! Наденьте чистые рубахи и штаны. Вымойте руки. Не идти же вам на квартердек в таком позорном виде. Ну, живо, живо!
Джон уже вытаскивал из сундучка Кита чистую смену. Через миг он был переодет и мыл руки в ведре у стола. Кит, который скромно отвернулся, чтобы переодеться — он всегда отворачивался, отстал от него буквально на секунду.
Мистер Таус критически оглядел их.
— Сойдет, — решил он. — А теперь быстро за мной. И ведите себя пристойно, поняли? Не заговаривайте, пока к вам не обратятся. Держитесь почтительно. Не таращьтесь по сторонам, точно пара сухопутных крыс.
— Есть, сэр! — дружно ответили мальчики, но, торопясь за мистером Таусом к ближайшему трапу, Джон едва сумел сдержать смех, глядя, как Кит поводит бровями и выпячивает губы в блестящей пародии на капитана Баннермана.
За шесть месяцев, проведенных на борту «Бесстрашного», Джон ни разу еще не был на квартердеке. Хотя тот занимал почти половину кормы корабля, но предназначен был исключительно для офицеров. Порой Джон украдкой заглядывал туда с расположенного на носу «Бесстрашного» полубака, а кроме того, видел их сверху, когда поднимался по вантам. Он часто замечал там подтянутую, аккуратную фигуру мистера Эрскина, окруженного синемундирными гардемаринами, и низенького капитана Баннермана, правда, фигура последнего более походила на шар, он расхаживал по квартердеку в одиноком, чуть ли не царственном величии и обозревал горизонт в подзорную трубу.
Труся вверх по лесенке вслед за мистером Таусом, Джон на миг обернулся к Киту и заговорщически ему ухмыльнулся. Однако, к его удивлению, Кит не отозвался — видно, был не в настроении шутить. Лицо Кита побледнело и заострилось от напряжения и тревоги.
В дальнем конце квартердека стояли в карауле двое военных моряков с мушкетами на боку. При приближении мистера Тауса с ребятами они вытянулись по стойке «смирно».
— По какому делу? — рявкнул один.
— По срочному, к мистеру Эрскину, приятель. И не трудись врать мне, что он не у капитана, потому что я-то прекрасно знаю, что он там.
Часовой поджал губы, но повернулся и легонько постучал в сверкающую полировкой дверь. Слуга отворил ее.
