— Бросайте на пол, прямо здесь, посередине, — сказала она, указывая на свободное от многочисленных, еще не разобранных коробок пространство.
Эл опустил ковер, потом озадаченно огляделся.
— Еще не распаковались?
— Все как-то времени не было. — Она безразлично пожала плечами. Потом посмотрела вниз, на руки, покрутила ключи.
— Могу я предложить вам чего-нибудь холодного? — спросила она. Ей в общем-то не хотелось, чтобы он задерживался, но такую малость она должна была предложить, проявив элементарную вежливость.
— О’кей, — ответил он. — Это было бы здорово.
Эл не хотел пить. Но он решил задержаться, потому что хотел ей кое-что сказать. Его это мучило уже не один день, но он не знал, как к ней подступиться.
Она вернулась с банкой кока-колы в одной руке и бокалом со льдом — в другой. Эл наблюдал, как плавно она двигалась по комнате, казалось, бедра скользили под длинной юбкой. Как бы ему хотелось провести рукой по ее ноге, начать от икры, потом по колену, потом по бедру…
Он резко вскинул голову.
— Спасибо, — сказал он, принимая у нее из рук бокал и неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Проходите и присаживайтесь, немного расслабьтесь, — пригласила Сьюзен.
Кухонный стол был одним из немногих предметов обстановки в ее квартире, собранных и установленных должным образом, помимо кровати и плетеного кресла-качалки.
Эл подтянул к себе ногой стул и опустился на него, поставил бокал на стол, налил немного коричневой шипящей жидкости, но не сделал ни глотка.
— Мне надо кое-что сказать вам, — медленно начал он, глядя на руки, сплетенные в узел между широко расставленными коленями.
Он поднял глаза и взглянул на Сьюзен, которая выжидательно смотрела на него.
— Я был несколько не в себе тогда и сожалею об этом.
Сьюзен выпрямилась на стуле, но продолжала смотреть на него.
Эл вновь опустил глаза.
— У меня не было и нет никакого права говорить вам, что вы должны, а чего не должны делать с вашей собственной жизнью.
Сьюзен вздохнула и слабо улыбнулась, когда он снова взглянул на нее.
— Это совсем не смешно, — сказал Эл.
— Да, но вы были очень забавны в фотолаборатории, когда разозлились на меня, — отозвалась она, вспоминая, как он прищурился, сжал челюсти, как задергалась щека, и расплылась в широченной улыбке. — Послушайте, может, я тоже должна извиниться. Мне тоже не мешало бы держать язык за зубами и не высказываться по поводу вашей карьеры и планов на будущее.
И в этот момент, Эл сам не знал почему, ему отчаянно захотелось схватить ее, прижать к себе, покрыть поцелуями ее губы, потом шею, потом то открытое место между расстегнутыми пуговицами пушистого джемпера.
