Модные хиты скоро кончились, и ди-джей принялся ставить все подряд, лишь бы под это можно было подергаться: Мадонну, Майкла Джексона, даже «Аббу» и каких-то солнечных итальянцев. Кейтлин танцевала без устали. Я думал, «Абба» ее доконает (ибо выглядела она очень крутой и современной) — не тут-то было! Хотя всякому в баре было ясно, что танцует она со мной, несколько раз какие-то шустрые типчики пытались оттеснить меня от нее: но каждый раз легким движением, не прерывая танца, она возвращалась ко мне.
Часам к одиннадцати я окончательно понял, что на что-то надеяться глупо, и решил направить стопы к отелю, где ждали меня неупакованные чемоданы.
— Слушай, Кейтлин, я, пожалуй, пойду — сказал я. — Рад был познакомиться.
В первый раз за вечер она улыбнулась мне и ответила:
— Не уходи.
Ни объяснений.
Ни дополнений.
Просто «не уходи».
Я и не ушел.
А потом мы вышли из бара на пляж, сели на песок и стали смотреть, как подступает прилив. И тут, на пляже, Кейтлин словно другим человеком стала. Извинилась за то, что была со мной так неласкова. Объяснила, что вообще не хотела ехать в Грецию — ее подруги уговорили. «Так и знала, что с первого же дня они начнут гоняться за парнями, — сказала она. — А меня это не интересует». Я спросил, что же ее интересует, и она, не задумываясь, ответила: «Музыка». И назвала несколько групп, которые мне очень нравились. Я закивал и назвал несколько своих любимых команд. Первый экзамен мы прошли. Тогда я заговорил еще о нескольких группах — из тех, что большинству людей кажутся невыносимо мрачными и заумными, — и Кейтлин ответила тем же. Второй экзамен позади. Под конец я заговорил о таких группах, названия которых среднему человеку просто ничего не скажут. Кейтлин и здесь не сплоховала. Так мы прошли и третий экзамен. И все переменилось.
Замерзнув, мы отправились к ней в номер. Ни ее подруг, ни моих приятелей еще не было, хоть часы и показывали три часа ночи. Мы еще немного поговорили о музыке, а потом — как-то само собой вышло — начали рассказывать друг другу о себе. Ей оказалось семнадцать, жила она в местечке Саттон, на окраине Дублина. Еще сказала, что уже кончила школу и в октябре поступает в Дублинский университет — оказалось, ирландцы учатся на год меньше нас. Я рассказывал ей о лондонской жизни, причем, насколько помню, врал безбожно. Кейтлин слушала, открыв рот: у нее, сказала она, есть в Лондоне родственники, она давно мечтает провести лето у них, да все как-то не выходит.
