В этот момент к нашему столу с решительным видом подходит официантка. Мы заказываем шесть бокалов пива. Когда пиво приносят, Дженни берет свой бокал, встает и объявляет на весь ресторан, что хочет выпить за грядущий успех «Дейва Хардинга, лучшего Доктора Разбитых Сердец на всей планете»!
Все встают и награждают меня аплодисментами.
— Кто тут у вас Дейв Хардинг? — интересуется курьер, словно не замечая, что в офисе, кроме меня, и мужчин-то нет.
Четыре часа следующего дня. Весь день я как на иголках — жду новых писем для «Адама». Мне не терпится взяться за работу: снова и снова я звоню в почтовый отдел — и снова и снова слышу, что почту принесут «минут через двадцать».
После пятого звонка Фрэн объясняет мне, что «минут двадцать» — для курьеров понятие растяжимое, оно может включать в себя и полчаса, и целый день, в зависимости от того, что показывают по переносному телевизору.
Курьер скидывает у моих ног три здоровенных полиэтиленовых мешка с почтой и удаляется, не сказав ни слова.
— Может, у него дома неприятности? — интересуюсь я, пока Фрэн помогает мне развязывать мешки. — Или я его чем-то обидел?
— Только тем, что заставил работать, — поморщившись, объясняет она. — Курьеры этого страшно не любят. Когда эти ребята курят на крыльце, милее людей не найти — но на рабочем месте и в рабочее время…
Фрэн долго борется с веревкой, перетягивающей мешок, и в конце концов, пока я безуспешно пытаюсь разыскать ножницы, просто перекусывает ее зубами.
— Вот и готово, — говорит она и садится на свое место, оставив меня наедине с сотнями страниц, полных любви, ненависти к себе, самоуничижения и самокопания.
Никогда бы не подумал, что у девочек-подростков такой сложный внутренний мир.
