— Ух ты! — говорит она, высвобождаясь из моих объятий. — Что это с тобой сегодня? — И лукаво улыбается. — Что бы это ни было, мне понравилось. Нельзя ли еще немножко?
Она снова меня целует — но момент уже упущен, страсть погасла, осталось только чувство вины.
— Милый мой, что случилось?
— Лучше присядь. Мне надо кое-что тебе рассказать.
Она понимает, что я говорю серьезно, и улыбка ее гаснет. Покорно она садится на табуретку у раковины.
— Дейв, не тяни, пожалуйста. Ты же знаешь, мне ты можешь все сказать. Что-то с мамой, да? — На глазах у нее уже набухают слезы, переливаются через бортики век, катятся по щекам. — Мама… она… заболела?
— Нет.
— Тогда что? Твои родители? Они…
— Нет, — отвечаю я. — Никто не заболел. Все живы-здоровы.
— Что же тогда?
Я достаю из заднего кармана фотографию Николы и протягиваю ей.
— Ничего не понимаю, — говорит она. — Что это за девочка?
— Моя дочь.
Наступает молчание. Да и что тут скажешь? Иззи знает: это не розыгрыш. И притвориться, что чего-то не расслышала или не поняла, тоже не выйдет. Закрыты все пути к бегству.
— Ее зовут Никола, — продолжаю я. — Ей почти четырнадцать. Кейтлин, ее мать, я встретил в восемнадцать лет. Когда ездил на Корфу. Мы провели вместе одну ночь, и больше я ее не видел. Несколько месяцев назад, когда я начал вести страничку ответов на письма в «Крутой девчонке», мне пришло письмо. Вот от этой девочки. Несколько месяцев мы с ней встречались тайком, и ее мать ничего не знала. Но сегодня утром все выяснилось.
Осталось только добавить «Вот и сказке конец». Надо было умудриться — уместить всю эту историю в несколько торопливо сколоченных предложений. Я смотрю на Иззи и вижу, что она хочет заплакать, но не может. Потрясение высушило ее слезы. Знаю, надо рассказать все подробнее, объяснить все со своей точки зрения; не дожидаясь ее ответа, я начинаю рассказывать историю снова, с самого начала, и в голове у меня вертится один вопрос: «Почему, ну почему я, болван, сразу ничего ей не сказал?»
Иззи слушает не прерывая. Когда становится ясно, что ничего больше она от меня не услышит, Иззи встает и берет со стола фотографию Николы.
— Три недели назад я перестала принимать таблетки, — говорит она.
— Что?
— Три недели назад я перестала принимать таблетки.
— Хочешь сказать, что ты беременна?
— Не знаю. Пока.
— Не понимаю. Почему ты мне не сказала? Почему не поговорила…
— Боялась принять решение. Звучит глупо, но так и было. Я хотела снова «случайно забеременеть». Боялась, что, если буду «стараться», у меня снова ничего не выйдет.
