Наконец, уже перед полуднем, дорога обогнула холм, и оба путника увидели столицу провинции — город Гортину. Город раскинулся на равнине, северную часть которой занимал расположенный на укрепленном холме акрополь. В городских стенах зияли бреши, они обваливались целыми пряслами[19] между башен. Возле главных ворот, там, где дорога входила в город, как и положено, стояла стража. С дороги было видно, что почти все крыши были в той или иной мере разрушены или повреждены; черными дырами зияли даже красные черепичные кровли устоявших крупнейших общественных зданий и храмов. К городской стене с одной стороны от ворот жалось скопище палаток и сооруженных на скорую руку навесов, над которыми в синее небо уходили дымки кухонных очагов.
Притенив рукой глаза, Семпроний окинул взглядом теперь уже совсем близкий город:
— Похоже, что разрушений здесь меньше, чем в Матале.
— Это понятно. Здесь людям не пришлось иметь дело еще и с волной. Впрочем, не сказал бы, что это такое уж великое благодеяние.
Когда двое людей на одном коне подъехали по мощеной дороге к воротам, выставленные возле них стражники зашевелились. Едва конь оказался не больше чем в футах[20] пятидесяти от ворот, предводитель стражи поднял руку и крикнул:
— Довольно! Оставайтесь на месте! Что вам понадобилось здесь?
Семпроний поднял руку с кольцом.
— Я, римский сенатор Луций Семпроний, хочу видеть правителя провинции.
Переступив на месте, стражник указал на Катона:
— А это кто?
— Центурион Катон. Мы плыли вдоль критского берега к Риму, когда корабль наш поразила гигантская волна.
— Волна? — Стражник не без опаски подошел к чуть приблизившемуся к воротам Семпронию. — Мы слышали, что на берег обрушилась жуткая волна, господин, но рассказывают нечто невероятное… что она уничтожала пристани и прибрежные селения.
— Это правда, — подтвердил Семпроний. — Мы высадились в Матале… точнее, у ее развалин. Там мы узнали, что правитель тяжело ранен. Я приехал, чтобы прояснить ситуацию.
— Дела плохи, господин. В гарнизоне не осталось ни одного живого офицера; почти все они собрались во дворце правителя, когда началось землетрясение. Лишь горстке гостей удалось спастись из пиршественного зала, а остальных раздавила крыша.
— А где сам правитель?
— Он находится в дворцовой конюшне, господин. Она почти не пострадала, и ею пользуются как госпиталем. То есть туда мы сносим раненых.
После недолгой паузы Семпроний спросил:
— В каком он состоянии?
Стражник прикусил губу:
