— Я, знаете ли, очень люблю наш край. Особенно его историю. Да, вы угадали: меня, в частности, интересуют легенды о Золотой Бабе. Не правда ли, как это поэтично? — И, видя, что я собираюсь возражать ему, быстро продолжал: — Мне довелось слышать, что где-то на севере еще должен быть жив старый шаман. Несколько лет назад его видел молодой геолог Петров. Этот шаман, наверное, мог бы рассказать много любопытного. Да вот беда: запамятовал название селения, где он живет. Не помните ли вы, дорогой профессор? Молодой Петров, кажется, внук вашего старого друга...
Я профессором никогда не был и никогда никому не рекомендовался так, и поэтому, вначале оторопев от изумления, немного рассердился:
— Это вы оставьте, милейший! Я, кажется, не давал повода... — Но сразу же остыл: молодой человек мог назвать меня профессором из уважения к моим сединам. — Петрова я действительно знал, знаю и внука его.
Хитрец! О письме он смолчал: конечно, чувствовал себя виноватым, потому что так долго не заходил за ответом. За это время он и сам успел многое узнать о Золотой Бабе и пришел только лишь уточнить некоторые неясные вопросы. Нет, что ни говори, а и лохматая молодежь может быть не такой уж глупой!
Название селения я, конечно, не забыл. Это в районе Шаманихи — священной горы манси. Знаю и о шамане. Памятка о нем стоит на моем письменном столе. Покойный Павел Никифорович, дружбой с которым я очень гордился, рассказывал мне о давнем таежном приключении, когда спас от гибели этого шамана, а в благодарность получил от него замечательный штуф горного хрусталя. Незадолго перед смертью Павел Никифорович подарил штуф мне...
Я сообщил юноше возможный «адрес» шамана. Сурен суетливо поблагодарил и... собрался уходить. А мой реферат?!
— Позвольте, — остановил я его. — А разве вам больше ничего не нужно? Я мог бы дать записи некоторых интересных легенд о Золотой Бабе. Многие из них вам, вероятно, неизвестны.
— Ах да, конечно... — как-то безразлично ответил он.
— Так вот, вы их можете получить завтра,— торжественно заявил я и с улыбкой добавил: — Для антирелигиозной пропаганды пригодится.
— О, я буду очень благодарен, — заявил Сурен, пропустив намек мимо ушей. — Если позволите, я зайду завтра.
Извинившись за причиненное беспокойство (что ни говорите, а есть еще вежливые молодые люди в наше время!) и почтительно попрощавшись, он удалился.
Собирая бумаги, я обнаружил под столом, у которого мой визитер возился с выбором точки съемки, какую-то бумажку. На сложенном вдвое листке, вырванном из записной книжки, были записаны имена и даты:
